Кесарево сечение

– Угу, – подтвердил Сомов, – теперь и я склоняюсь к этой версии. Но элементов полного внутреннего удовлетворения не заметно. Между тем, я предупредил Марину Евгеньевну, что вы – очень важные птицы. Она сказала, правда, что знает Глеба как облупленного по сплетням с Валентиной, но в отношении второго фигуранта, то есть тебя, Василий, обещала принять все меры. И меры эти, как я теперь вижу, не оказали должного воздействия. Ты – опасный человек, следовательно, с тобой надо держать ухо востро.

– Да нет, я, вообще-то, смирный, – буркнул Вася. – Так, иногда хорохорюсь…

– А зачем ты хорохоришься, – поинтересовался я. – Ты возьми, да и не хорохорься.

– Да пусть его будет! – сказал Сомов. – Хорохорься, Вася, на здоровье. У нас в доме это принято. Видели бы вы, как тут иногда Володька хорохорится – это же любо-дорого посмотреть… Но, давайте к делу.

К делу, однако, мы смогли основательно приступить только после кофе. Дело в том, что Василия увлекли вафельные трубочки с кремом, и он ими начал хрустеть, запивая кофе. При таком хрусте о деле не могло быть и речи. Сомов одобрительно покивал, и тоже взял трубочку. По-моему, из вежливости.

Я подождал немного, осудил Куропаткина взглядом к пожизненному заключению врачей, но это его не впечатлило. Пришлось тоже хрустеть.

Наконец Сомов кивнул, мол, приступаем, сколько можно!

– Для затравки, пока не забыли, – сказал я, – нам поручено выяснить, встречались ли вы последние пять лет с сыном капитана "Вавилова", то есть, с Асеевым-младшим?

Сомов нахмурился и, я бы даже сказал, сделался официальным.

– С Артуром Ивановичем Асеевым?

– Да, – сказал я, вспомнив что значилось в подписанном мной документе. – С Артуром Асеевым.

– Я с ним встречался неоднократно… А почему вы этим интересуетесь?

– Дело в том, что примерно три с половиной месяца назад он погиб при некоторых странных обстоятельствах.

– Три с половиной?.. Вот как?

Сомов обхватил подбородок и устремил взгляд в сторону. У меня возникло впечатление, что в этот момент он принимает какое-то важное решение.

– Дело в том, – сказал он, – что я встречался с Артуром примерно четыре недели назад. Рассказывайте.

– Секунду! – вмешался Василий. – А фамилия Бодун вам о чем-нибудь говорит?

– Да. Мне известен человек с такой фамилией. В какой связи он вас интересует?

– Он тоже погиб вместе с Асеевым.

– Допустим. Но тогда бы Асеев при встрече мне бы об этом сообщил. Стоп! Я что-то запутался… Как бы он сообщил, если погиб вместе с Бодуном?.. Ничего не понимаю! Давайте подробности.

Я коротко рассказал об эпизоде с "Челленджером" и о результатах генетического анализа.

– Понятно, – сказал Сомов, внимательно выслушав. Хотел что-то добавить, но, видимо, передумал.

– У вас имеются вопросы или комментарии?

– И то, и другое, – Сомов потер лоб. – Асеев, безусловно, жив – я это заявляю вполне официально. Относительно Бодуна ничего сказать не могу. Но думаю, он тоже жив и здоров. Где сейчас оба находятся, мне неизвестно.

– Это официально?

– И неофициально – то же.

– Вообще-то, на официальный допрос мы не имеем полномочий, – сказал я. – Давайте продолжим в духе взаимопонимания.

– Действительно, что это я.., – Сомов нахмурился, а затем улыбнулся. – Сказываются годы подпольной работы…

– Вы полагаете, что эпизод с "Челленджером" инспирирован?

– Возможно. Но в какой степени – непонятно. Во всяком случае, тут могут быть варианты. Например, аварийная ситуация возникла самопроизвольно, и ею воспользовались. Но… Все выглядит слишком уж картинно… Все оказались вовремя в нужных местах, катапультировались… Асеев с Бодуном живы, а кто же управлял драккарами? Подставные герои?

– Бимарионы, – произнес Вася и округлил глаза.

– Что-то знакомое… Где-то оно мне попадалось… – Сомов откинулся на стуле и в задумчивости стал теребить нижнюю губу. – Нет, не помню, – сказал он наконец.

– Ну, это лица из той категории, которые являются с ящичками и камешками к Шатилову и иже с ним, – пояснил я. – Третьего дня Петр Янович ознакомил нас с некоторой бу… То есть, с документом. Там трактовались вопросы бессмертия.

– Точно! – выдохнул Сомов. – Мне он тоже предъявлял эту "бу". А было это…, дай бог памяти…, лет десять назад. Вспомнил! "Модульная система бессмертия" – вот какая была бумажка! Петр Янович исподволь пытался выяснить, не знаю ли я кого-либо, кто занимается разработкой этой темы. И вообще, что думают передовые ученые по этому поводу.

– Тогда и проблем нет. Петр Янович настоятельно рекомендовал нам обсудить эту тему с вами.

– Со мной? – изумился Сомов. – А я-то какое имею к ней отношение?

Куропаткин оживился:

– Надо ли понимать так, что проблема личного бессмертия вас никогда не интересовала?

– "Проблема личного бессмертия" – хорошая формулировка, – Сомов хмыкнул. – Это проблема?

– Хорошо, пусть будет тема.

– Видишь ли, Василий, бессмертие, это нечто… странное. Оно предполагает наличие в нашем распоряжении вечности. А вечность неявно предполагает, что так, как теперь, будет всегда. Некую статичность мира. Но мир не статичен.

– Отнюдь. Бессмертие – суть отсутствие смерти. И только!

– Но что есть смерть?