Кетополис: Киты и броненосцы

Мобиль миновал ржавую опору трамвайного виадука, пересекающего Предельную под острым углом, и спустился в Горелую Слободу. Она тянулась от Бульваров до Плетельни – длинная полоса шириной в три-четыре квартала, отсекающая бухту от остального города и вслед за Мертвым портом охваченная тлением и одичанием. Купеческие семьи, когда-то державшие здесь зажиточные дворы, большей частью перебрались на берега Баллены, поближе к Новому порту, Хрустальной Башне, под бочок к аристократам Монте-Боки, под защиту гардемаринов и офицеров. Осталась в Слободе все больше всякая шушера – торговцы краденым, танцовщицы из бесчисленных варьете, подвальных театров, кабаков, коммивояжеры-лоточники, чьи сумы вечно набиты грошовым скарбом… Крепкие добротные особняки купцов словно бы огрузнели и почернели, расплылись выброшенными на берег китовыми тушами.

Артуро с брезгливым интересом рассматривал открывающиеся его взору пейзажи Слободы, еще более неприглядной при дневном свете. Так выглядит престарелая кокотка, еще не скрывшая опухшие веки и дряблую кожу под слоем румян и пудры.

Мобиль, скрипя рессорами, вошел в поворот и скользнул в неприметный проулок, уходящий влево и вниз, под уклон.

– Ваша милость, вы это… звиняйте, что я не в свое дело лезу и все такое, – не утерпев, заговорил шофер. – Но Стаббовы пристани это… плохое место. Мы-то люди битые, знаем, зачем богатые господа в такую глушь изволят нос казать, так что… ежели что требуется, ну, там, девочки во всем безотказные, гашиш марокканский или даже немножко синих

, все можно организовать в лучшем виде. Тут, в Слободе, надежное местечко есть, неподалеку от Приголубы…

Артуро прервал:

– К летучему вельботу рули.

Шофер обиженно замолчал, сосредоточившись на дороге. Де ла Коста показалось даже, что тот бурчит что-то про «зажравшихся аристо». Впрочем, и без того взвинченный грядущими событиями, граф предпочел убедить себя, что ему именно показалось.

Лет десять назад во время шторма пришла большая волна, перемолола половину причалов, захлестнула прибрежные постройки и протащила по одной из главных портовых улиц тяжелый паровой катер. Когда вода откатилась, суденышко немедленно треснуло пополам. Безутешный хозяин отказался что-либо делать, и катер навсегда застыл посреди улицы, превратившись в элемент городской архитектуры.

Стремительно темнело. Портовые улицы были пустынны, а редкие прохожие не вызывали доверия. Шофер то и дело оглядывался по сторонам, видно, жалел уже, что ввязался в эту авантюру.

Артуро тоже занервничал. Его пальцы сжались на холодной рукояти трости. Близость толедского клинка успокаивала, хотя графу де ла Коста и не приходилось до сих пор пускать орудие в дело.

Начальник полиции Кетополиса, заручившись поддержкой высших чинов береговой охраны и Досмотровой службы, неоднократно обращался к Канцлеру с просьбой провести полувоенную операцию по зачистке Мертвого порта, но раз за разом получал отказ. Ответ всегда был один и тот же, вычурный и казенный: «Меры сии носят преждевременный характер и могут учинить смуту и беспорядки среди населения».

А меньшие усилия пропадали втуне – заброшенные доки, мастерские, склады, ремонтные дворы, усеянные обломками корпусов и ржавыми остовами, представляли собой запутанный лабиринт, слишком хорошо знакомый местным обитателям. Одно время полиция активно проводила в порту рейды, пытаясь покончить с преступным промыслом, но улов всегда был до смешного мал.

Мобиль из проулков ненадолго выскочил к самому берегу. По светлому еще небу неслись тревожные рваные облака. Неровная гребенка причалов пыталась причесать лохматые волны. Чайки и альбатросы метались над водой под стать облакам.

Сипя и чихая клубами пара, мобиль отвернул от Стаббовых пристаней в глубь порта.

Поежившись, Артуро плотнее запахнул теплый, подбитый мехом плащ. Сумерки смыкались вокруг мобиля, как челюсти кашалота. Шофер нервно одергивал правой рукой кожушок.

– Дальше не повезу, вам тут пять шагов пройти, – поставил условие он. – И ждать не буду, уж не взыщите.

Де ла Коста безропотно расплатился и покинул теплое нутро мобиля. Подступающая темнота, лишь изредка прореженная светом далеко отстоящих друг от друга фонарей, казалось, добавляла мороза и без того зябкому октябрьскому вечеру. Вдруг накатило ощущение приближающейся опасности, заставив молодого графа опустить руку в карман и провести пальцами по рукоятке револьвера в тщетном поиске спокойствия и уверенности.

Несмотря на заигрывания с контрабандистами, особым храбрецом де ла Коста никогда не был. Трусом тоже не выставлялся, но, по правде сказать, не случалось еще в его жизни ситуаций, когда требовалось бы проявить истинное мужество.

Мобиль, пыхтя и позвякивая рессорами, скрылся за углом. Артуро остался один.

Перекрывая узенькую улицу, щерился провалами выбитых иллюминаторов борт летучего катера. «ИЯ», видны были последние буквы названия. «“Глория”? – подумал де ла Коста. – “Мария”? “Галлия”? “Утопия”? Как далеко завела фантазия задубевшего душой и кожей моряка, выходившего на круглобокой посудине на встречу с великим океаном?»