КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием

Однотипные примеры были и после перестройки. Как пишет А. Кох: «Умер генерал КГБ Ф. Д. Бобков. Главный борец с инакомыслием и диссидентами в андроповском КГБ. Основатель Пятого Главного управления КГБ СССР. Один из создателей медиаимперии Гусинского (НТВ, Эхо Москвы и т. д.). Сейчас Венедиктов заверещит: ложь, неправда, Бобков не имел никакого отношения! Но это — правда» [10]. Ему вторит и А. Эскин: «НТВ с „Новой газетой” и „Эхом Москвы” с „Открытой Россией” вкупе суть не иначе, как креатив бывшего Пятого управления КГБ» 

[11].

Собственные медиа, куда мы отнесем и литературу, кино, театр, оказались главными разрушителями СССР, а не никакие американские ракеты и солдаты. Но еще сильнее на массовое сознание повлияла советская массовая культура, в первую очередь театр и кино, активно тиражируемая телевидением.

Советский человек старался услышать и увидеть вовсе не то, что его заставляли слышать и видеть пропагандисткие вожди. Странным и непонятным образом у советского человека все равно оставался выбор, и этот выбор позволял ему сохранить себя, не превратившись в «оловянного солдатика партии», готового по ее зову…

Вот, например, интересное замечание о М. Захарове: «Цензура на ТВ парадоксальным образом была снисходительнее, чем на большом экране — возможно, лишь потому, что кинематограф Ленин обозначил как важнейшее из искусств, а про телевидение дать ценные указания не успел по независящим от него обстоятельствам. Так что в посте вестей с полей и выступлений дорогого Леонида Ильича советский человек часто получал возможность, что называется, глотнуть воздуха — и фильмы Захарова были в этом отношении почти чистым кислородом. Он говорил иносказательно, конечно, — иначе в те времена говорить так, чтобы тебя услышала вся страна, а не пара сотен потребителей „самиздата”, было просто невозможно. Но в Бургомистре, Короле, Главнокомандующем, Министре-администраторе зрители видели вовсе не сказочных персонажей»

 [12].

У Захарова в голове была важная аксиома, которой он пытался придерживаться. Она звучит в названии одной из его книг — «Театр без вранья». Общаясь со взрослым зрителем, надо было следовать именно этому принципу. И это удавалось сделать Захарову именно в форме сказочных персонажей.

Но не только: «Тему вранья и конформизма, а также того, что может ему помешать, Захаров так или иначе неоднократно затрагивал в своем обширном театральном творчестве. В 1966-м поставил в Студенческом театре МГУ спектакль „Хочу быть честным” по повести Владимира Войновича о совестливом прорабе, через год практически взорвал Театр Сатиры своей постановкой „Доходного места”, где Жадов в исполнении Андрея Миронова терзался невыносимым нравственным выбором, а в перестроечные годы „ленкомовский” спектакль „Диктатура совести”, построенный в форме допроса, позволял протестировать на лицемерие и фальшь различных политических деятелей, исторических и литературных персонажей» [13].