КГБ Андропова с усами Сталина: управление массовым сознанием

Но у А. Корнейчука была защита: «Впервые в советской прессе и литературе высший командный состав Красной армии был представлен в карикатурном виде. В редакцию газеты и ЦК партии посыпались письма, звонки и телеграммы с категорическим требованием прекратить публикацию и автора расстрелять. Если бы критики знали, кто был главным редактором пьесы, они поумерили свой пыл. На титульном листе машинописного экземпляра рукописи пьесы рукой вождя было написано: „В тексте мои поправки. Ст.”. С таким соавтором Корнейчук мог не бояться никого» [2].

Газета «Правда» опубликовала пьесу в четырех своих номерах, тем самым усилила ее воздействие. Она сделала из нее уже не литературное произведение, а политический манифест, которому следовало подчиниться.

Есть понятные причины необходимости этой пьесы для верховного главнокомандующего: «Сталин был кровно заинтересован в том, чтобы снять с себя вину за поражения 1941 и 1942 гг., возложив ее на старых, консервативных генералов. Пусть люди думают: во всем виноваты Горловы, а Сталин, как всегда, прав, отстранив этих самовлюбленных невежд и выдвинув на их место молодых талантливых полководцев. Пьеса „Фронт” должна была способствовать утверждению этой точки зрения в кругах военачальников. Поэтому Сталин дал указания всем членам Военных советов фронтов выяснить мнение высшего комсостава о знаменитой пьесе. Большинство генералов, понимая, какой ответ от них требуется, отзывались положительно» [3].

Кстати, точно так «прорывными» казались пьесы времен перестройки М. Шатрова, А. Гельмана и др. Театры и драматурги, даже не предлагая решений, а просто критикуя, создавали атмосферу необходимости перемен. Произнесенное вслух со сцены, работает как бикфордов шнур в отличие от тех же слов в рамках кухонных разговоров. Когда «кухня» попадает на сцену, это производит эффект разорвавшейся бомбы.

После пьес и фильмов для разговоров с массовым сознанием в каждый дом пришел телевизор, он стал порождать в своих новостях отсылки на тактически правильные мечты и более частотно, и со все большим охватом аудитории. И только в телевизионных политических ток-шоу вновь возникли стратегические мечты. Это как бы разговор о том, чего нет, но что должно быть.

Все это потому, что такие ток-шоу сделаны по законам кинематографа. Здесь есть роли героев и злодеев. Аудитория также является актерами, реагируя по сигналу. Главный герой-любовник — ведущий. Он, конечно, единственный, кто больше всех любит свою страну, понимая под ней родную власть.

Таким героем-любовником, например, является В. Соловьев, который настолько правильно любит свою страну, что в ответ она помогла ему накопить на два дома на озере Комо в Италии.

С. Брилев, кстати, подданный уже Великобритании, что все равно не мешает ему нападать на Запад [4].

При этом ментальные рамки такого подхода, куда «загнаны» зрители, таковы. Есть страна-враг, как США, или полувраг, как Украина, и есть страна-друг. В аудитории есть представители «друга» и «врага», последнего мы обозначим как «малый враг», поскольку его все время третируют. Герой с мечом, то есть микрофоном, это ведущий, который может говорить все, что хочет. «Герой» вступает в схватку с представителем «Врага», который может говорить только тогда, когда ему разрешает Герой, поскольку слова тут и есть главным оружием. Но настоящее оружие есть только у Героя, поскольку «малый враг» может говорить только по разрешению.

Есть еще «расстрельная команда», управляемая ведущим и состоящая из его экспертов, которая по команде начинает информационную стрельбу по одинокому представителю врага. Его не убивают окончательно, поскольку он должен появиться также в этой роли и в этой студии через неделю. И третий уровень нападения — аудитория в студии, которая реагирует по команде, изображая одобрение или хулу.