КГБ. Последний аргумент

Через минуту в телефонной трубке раздался голос Молочкова:

«Колюня, “щипач” экстра-класса будет… Впрочем, ты его знаешь, жили ведь в одном дворе… Да-да, Алик Непорочный!»

«Щипачи» – мастера карманных дел

В середине 1950-х годов во дворах около Тишинского рынка можно было встретить отдыхающего после очередной отсидки знаменитого карманника Витю Малину, ученика легендарного Васьки Бриллианта, иконы криминального мира Советского Союза.

Собирал Витя вокруг себя окрестную ребятню и бесплатно показывал и объяснял разные фокусы. Ловкость рук – никакого мошенничества. Очаровав пацанов, Витя предлагал им повторить кое-что из своих фокусов. И внимательно следил, как и что делают мальчишки. Был в ватаге той – Александр Поречный, по прозвищу Алик Непорочный – маленький, конопатый, азартный, рожденный неизвестным отцом. Отсюда и прозвище: малый, мол, появился от непорочного зачатия…

Вот у Алика и карты появлялись нужные, пятак исчезал на глазах у изумленной публики. Витя Малина похвалил Непорочного и увел с собой. Так Александр Поречный стал карманником.

До встречи с Малиной Алик как-то недооценивал ремесло карманных воров. Оказалось – зря. «Щипачи» – это не «отморозки» – накачанные, коротко стриженые амбалы, которым природа-мать более одной извилины не выделила, и которые, по большому счету, способны лишь на вульгарный разбой. А думать начинают, если вообще начинают, после того, как человека жизни лишат. Оно и понятно: куда как просто расшибить в щепу дверь и вломиться с пистолетом в квартиру, «где деньги лежат», ведь сила есть – ума не надо…

Совсем иной породы, иной закваски карманники. «Щипачи» на Руси всегда считались высшей кастой преступного мира. Артисты, виртуозы. Они себя даже сравнивают с пианистами и скрипачами. Держат тонус, следят за собой. Говорят, день не «поиграешь» – не поупражняешься – только тебе будут заметны огрехи в исполнении, через три дня – заметят профессионалы, братья по ремеслу, а уж через неделю – можешь и провалить «выступление», то есть быть схваченным за руку.

Преступный мир всегда преклонялся перед железной самодисциплиной «щипачей». Ещё бы: спиртным не злоупотребляют, спят всласть, по утрам – зарядка, словом, блюдут режим. А это ох как непросто при жизни воровской! За два часа до выхода «на работу» ничего не едят и не пьют, даже чая, как пограничники перед выступлением в наряд по охране госграницы. Это насилие над собой заставляет с полной отдачей работать все «бортовые системы» человеческого организма: обостряется зрение, слух, обоняние. Реакция становится молниеносной. Карманников сравнивают не только с заступающими в наряд пограничниками – с каскадерами. Чего ради, спрашивается, каскадер, перекореженный в десятке неудачно выполненных трюков, отдающий себе отчет, что каждый очередной финт может стать последним, все равно прыгает на полном ходу с поезда, с крыши десятиэтажного дома?! Каскадер обычно отвечает: «Это мой образ жизни, не могу без риска, жизнь без опасностей и соперничества с ними кажется пресной».

То же самое может сказать о себе и классический карманник…

Звёздный час «щипача»

Уже через год Алик работал по «первому разряду». О его настоящих имени и фамилии уже никто не вспоминал – для всех он был только Непорочный.

Время от времени он выходил во двор. Усаживался на скамейку. Закуривал «беломорину». И демонстрировал пацанам уроки своего многомудрого патрона. Они во многом напоминали знаменитую сцену с манекеном, колокольчиками и прочими атрибутами из «Оливера Твиста». Впрочем, за Аликом было не угнаться – ладони у него узкие, пальцы тонкие и длинные. Их он постоянно тренировал и довел до немыслимой гибкости. Казалось, каждый палец живет обособленно от других. А перед «работой» каждый раз поочередно обливал кисти то холодной, то горячей водой… Он, кстати, сам того не зная, воспроизводил один тезис из дошедшего до нашего времени наставления китайских карманников, которые перед тем, как отправиться на дело, держали пальцы в остывшем чае…

Апофеозом жизни Непорочного стало лето 1957 года, когда в Москве проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов. Все подозреваемые в неблагонадежности личности в преддверии фестиваля подлежали выдворению за 101-й километр. Алик остался один. Вот тогда-то его талант и засверкал бриллиантовыми гранями.

По Москве ходили толпы «бесхозных» иностранцев. Каждый вечер Алик приволакивал домой швейцарские часы, фотоаппараты, брелоки, сигареты. Что-то раздаривал, что-то продавал по дешевке дворовым корешам. Бумажники с разноцветными банкнотами придерживал до возвращения из ссылки крутых «деловых».