КГБ против СССР. 17 мгновений измены

Между двух огней оказался первый заместитель начальника КГБ (так в тексте — на самом деле Председателя КГБ. —

А. Ш.) Цвигун. Он знал, что его шеф дает вместо лекарств пустышки, и сам Андропов предупреждал его об ответственности. Но отказать Генеральному секретарю „в личной просьбе“ у него не хватало мужества, Цвигун передавал настоящие сильнодействующие снотворные. Вот как вспоминает об этом Чазов: „Брежнев, считая его своим близким и доверенным человеком, изводил его просьбами об успокаивающих средствах. Цвигун метался, не зная, что делать: и отказать невозможно, и передать эти средства — значит усугубить тяжесть болезни. А тут еще узнавший о ситуации Андропов предупреждает: „Кончай, Семен, эти дела. Все может кончиться очень плохо. Не дай бог, умрет Брежнев даже не от этих лекарств, а просто по времени совпадут два факта. Ты же сам себя проклинать будешь (…)““.

Подмена настоящих лекарств увеличивала степень риска для больного и еще больше доставляла хлопот охране. Леонид Ильич глотал горстями пустышки, сон не наступал, он натыкался на настоящие таблетки и такими же горстями глотал их. Он мог своими руками убить себя»[289]

. До этого дело не дошло, хотя и было близко.

Пришел 1982 год. Вот что знал В. Легостаев: «Накануне ноябрьских праздников Брежнев по телефону устроил Чазову допрос с пристрастием о состоянии здоровья Андропова. Пообещал после праздников к этой теме вернуться. Юрий Владимирович страшно занервничал. На конец ноября планировался очередной Пленум ЦК. На нем ожидались важные кадровые перестановки. В Орготделе узкая группа занялась подготовкой положения „О Председателе партии“. Поговаривали, что на Пленуме этот статус обретет Брежнев, генсеком же станет кто-то другой. Утром 9 ноября Брежнев выехал из Завидова в Кремль на работу. Перед выездом от него в приемную передали Захарову (помощник генсека по линии Совета Обороны. — А. Ш.) указание пригласить на 12.00 к генсеку Андропова. Встреча состоялась. Вроде бы на ней был кто-то еще. О чем говорили, доподлинно не известно. Однако, исходя из общей ситуации, можно утверждать с высокой степенью вероятности, что Андропову было сказано о принятом решении рекомендовать на ближайшем Пленуме к избранию генсеком Щербицкого. Андропову как второму секретарю предстояло заняться организационной стороной подготовки Пленума. Утром следующего дня Брежнева обнаружили в спальне на даче в Кунцеве мертвым. Кто? Как? Почему? Ответ известен. По свидетельству Владимира Медведева, сотрудника охраны Брежнева, первым на дачу прибыл Андропов. Был сосредоточен, деловит, волос на голове не рвал. Следом прикатил верный Чазов. За ним — „Скорая помощь“. Членов ПБ на дачу не допустили. Видите ли, Виктория Петровна не велела. Особенно велела не пускать Черненко. Ну да, он-то, наверное, и был третьим на последней беседе генсека с Андроповым. Мне уже раньше доводилось писать в „Завтра“ о многочисленных неясностях в обстоятельствах смерти Брежнева. Поэтому не буду педалировать здесь эту тему снова. У меня не вызывает сомнений, что Брежнев пал жертвой политического убийства в Пользу Андропова»

[290].

Многое говорит о том, что Ю.В. Андропов убил Л.И. Брежнева, об этом многие пишут, и мы не станем повторяться, а зададимся вопросом: а может быть, Ю.В. Андропов и знать не знал и ведать не ведал, как применять яд? Ответ находим в книге генерал-предателя О.Д. Калугина: «Как-то из одной крупной азиатской страны от агента в местной контрразведке поступило тревожное сообщение о разрабатываемых планах шантажа жены резидента ГРУ. Эта уже немолодая дама очень любила свою собаку, огромного кобеля, исполнявшего не только сторожевые функции. Собака отвечала даме пылкой взаимностью, и на базе этой документально зафиксированной патологии контрразведка намеревалась завербовать неверную подругу резидента. Обычная мера против готовящейся провокации — отозвать предполагаемую жертву из страны. В данном случае прямолинейное решение было опровергнуто из-за опасения провала источника и трудностей реализации материала в ГРУ по чисто этическим соображениям.

Выход, как ни парадоксально, предложили не профессионалы, а политик Андропов. Он посоветовал отравить собаку и закончить на этом дело. Резидента же после отпуска за границу не выпускать под предлогом наличия информации о готовящейся против него грубой провокации. Курьезная часть в этой далеко не смешной истории выявилась после того, как специалисты КГБ, изготавливающие различные яды для уничтожения людей, не смогли порекомендовать какого-либо рецепта, пригодного для собаки. Опять выручил Андропов, подсказавший, что крысиный яд вроде стрихнина может сработать»[291]. В этих словах удивляет термин «политик» — получается, что это тот, кто может дать совет об отравлении?.. А как же токсиколог?