КГБ в Японии. Шпион, который любил Токио

О. тоже решили не отдавать под суд. Это было сделано для того, чтобы другие советские разведчики, завербованные иностранными контрразведками, так же, как и он, не боялись признаваться в этом.

И действительно, в последующие десять лет два советских разведчика поступили аналогичным образом. Их просто тихо уволили из разведки, не затевая скандала.

О. же, будучи высококлассным японоведом, без труда нашел себе новое поприще и без работы не остался.

Однако кое-кто из высокопоставленных начальников разведки в связи с этой историей все же подвергся наказаниям, которою выразились в том, что их всего лишь не назначили на еще более высокие должности, к которым они пробивались всю жизнь.

И в этом, пожалуй, главный результат дела О.: происшествия такого рода способны неблагоприятно отразиться на карьере начальников. Разумеется, не в меру своей вины, а лишь в той степени, в какой другие начальники и конкуренты смогут воспользоваться неприятностью, случившейся на вверенном тому или иному руководителю участке работы. Как мы уже знаем из предшествующих глав, вся деятельность разведки по вербовке агентуры и добыче информации в значительной мере служит лишь фоном, театральными декорациями, за которыми разыгрывается невидимая миру конкурентная борьба большого начальства.

Так, например, после побега Левченко резидент советской разведки в Токио Г. не получил звания генерала, а потом был и вовсе отстранен от руководящей работы в разведке и переведен, кажется, на преподавательскую работу в разведывательный институт. Вина же его за это происшествие была скорее формальной, он был лишь старшим в резидентуре и Free за него моральную и должностную ответственность.

В то же время истинный виновник побега, заместитель резидента, доведший Левченко своими несправедливыми придирками и издевательскими замечаниями до нервного срыва, побудившего бежать из страны, не только не пострадал, но даже был повышен в должности, став заместителем начальника особого управления при начальник разведки, самого привилегированного подразделения в ее огромной структуре. Там он получил звание генерала.

III

Усиление слежки после побега левченко

Левченко убежал в Америку без семьи, оставив ее в Москве в полном неведении и недоумении. Можно только предполагать, каким издевательствам со стороны советских властей подверглись его жена и сын-подросток. Впрочем, в отличие от сталинских времен, их хотя бы не расстреляли, и на том спасибо.

Однако вскоре семья решила воссоединиться. Жена Левченко подала заявление на выезд в Израиль. Разумеется, этот щекотливый вопрос был доложен лично Андропову, и он, хотя, говорят, носил в себе изрядную примесь еврейской крови, написал на поданной ему докладной записке строгий приказ: «Не выпускать ни под каким видом!»

Именно после побега Левченко высшие начальники разведки окончательно поняли, что такого рода события могут серьезно повредить их карьере. Выход из этой ситуации они нашли чисто советский, бюрократический: окружить каждого советского разведчика неусыпным контролем так, чтобы сама мысль о переходе в стан противника тотчас же становилась известной органам КГБ.

Разумеется, такая задача заведомо невыполнима. Но не такие ли только цели и ставит перед собой советская бюрократия?..

Как бы то ни было, именно тогда началось усиление роли управления «К», повышение престижа этой позорной службы. Именно после побега Левченко руководителями резидентур стали назначать выходцев из управления «К» — необщительных, мрачных, маниакально подозрительных.

Впрочем, все это началось сразу же после инцидента с Левченко и именно в токийской резиденту ре.

Как только головка резидентуры была на всякий случай отозвана в Москву для служебного разбирательства, на освободившееся место главного начальника КГБ в Токио был назначен сотрудник управления «К». Обстановка в резидентуре сразу же сделалась напряженной, ее сотрудники начали опасаться друг друга.

Новоиспеченный резидент вызывал сотрудников одного за другим на беседу, проходившую в отдельной комнате, за запертыми дверьми, без свидетелей. Осипшим от смущения и страха голосом разведчик должен был рассказать о характере своих отношений с Левченко, не были ли они излишне близкими и товарищескими. Отвечая, каждый понимал, что в этот момент решается вся его дальнейшая судьба: ведь если проводившему расследование покажется, что его собеседник был другом Левченко, его тотчас с позором отправят на родину как выявленною потенциального изменника и вся его карьера вмиг оборвется Более того. Советское государство больше никогда не позволит ему выехать за границу даже в качестве туриста.

Резидент же, задавая все эти каверзные вопросы, наоборот, ликовал от радости: ведь теперь от одного его слова зависели судьбы людей — тех самых коллег-разведчиков которые еще вчера не оказывали ему никаких знаков почтения и запросто могли пройти мимо не поздоровавшись.