КГБ в русской эмиграции

В гораздо большем ходу были психотропные препараты, развязывающие язык. Они применялись для проверки искренности агентов-иностранцев. Их называли «лекарством правды». Порой применение этого лекарства приводило к курьезным случаям.

В конце восьмидесятых годов начальник нашего Восточного отдела Виктор Па- пушин поехал в командировку в Бирму для проверки тамошнего агента-китайца. Но если северные китайцы мощные и рослые, как русские, то южные отличаются щуплым телосложением. Однако химики КГБ всего этого, как водится, не знали или это было для них секретом. Потому они дали Папушину стандартную русскую дозу «лекарства правды». Тот незаметно подбросил его китайцу в чай во время дружеского ужина. Но следующим утром китаец заявился к полковнику Папушину в гостиничный номер и закричал:

—Вчера я ужинал с вами, а сегодня у меня отнимаются ноги! Как это понимать?!

Побелев от страха, дородный Папушин помчался в аэропорт, взял билет на первый попавшийся самолет и улетел. К счастью, население Бирмы постоянно находится в нирване, но страшно представить, какой шпионский скандал с примесью уголовщины разыгрался бы, произойти это на Западе!

Все эти сведения я получал случайно, урывками. Ведь в КГБ ни о чем спрашивать нельзя. Задав вопрос, ты попадаешь под подозрение. Так я узнал драматическую историю о том, что у одного из молодых офицеров нашего управления «Т» жена умерла от рака, и он поклялся найти средство борьбы с ним. И, кажется, нашел: ведь в научно-технической разведке работает много ученых. Но это средство не сделали достоянием миллионов, а, наоборот, засекретили. Однажды он сам зашел в наш кабинет к одному из своих приятелей и оттуда позвонил по телефону оперативной связи адмиралу Усатову, заместителю начальника всей разведки. Радостным голосом он отрапортовал, что разрабатывает «военное применение» своего лекарства. А каким оно может быть? Исцелением от рака наших солдат? Но таких больных в армию пока не призывают. Так что, скорее всего, военное применение состоит в заражении неугодных людей раком.

А однажды, сидя в очереди к врачу в поликлинике разведки, я разговорился с женщиной-офицером. На ее лице были красные пятна экземы.

—Это оттого, что я вынуждена рассматривать под микроскопом сильнодействующие препараты!? - пожаловалась она.

Спрашивать было нельзя. Но разве могут находиться такие препараты здесь, в священном месте, посещаемом главой государства? Оказывается, могут.

В информационном отделе нашего управления «Т» имеется и медико- биологическое отделение: ведь это управление занимается и медицинским шпионажем. И если в другие отделы поступают в основном письменные донесения разведчиков и детали секретных механизмов, то сюда со всего мира стекаются наглухо закрытые баночки.

Одну из них недавно назначенный сюда офицер вынул из посылки и собирался поставить в холодильник.

—Не бери ее голыми руками, ты же знаешь, она из Африки! - предупредили товарищи.

Но новый офицер до этого служил в провинциальном райкоме партии и, как и все партийные работники, был малообразован. Предостережения коллег он счел интеллигентской болтовней и схватил баночку, после чего заболел белокровием. А зачем вообще научно-технической разведке иметь резидентуры в Африке? Ведь там нет передовых технологий! Но зато есть много сырья для ядов.

Однако об этом мы, советские разведчики, мало задумывались, ибо знали, что яды у нас временно отошли в прошлое. Они были характерны для сталинской эпохи, когда мнение Запада нашу страну не интересовало. Брежневское же руководство беспокоилось о престиже Страны Советов в глазах мирового сообщества и потому яды применяло мало. А сейчас Путин вернулся к ним как к одному из множества элементов сталинизма, восстанавливаемого в России.

Путин больше не боится Запада, как не боялся Запада и его кумир Сталин. Если Сталин мог подорвать Запад ядерной атакой, то Путин в состоянии перекрыть ему нефтяную трубу. Все западные лидеры - путинские друзья. Они все у него в кармане.

Когда недавно ФСБ убила Анну Политковскую, Путин находился с визитом в Германии. На пресс-конференции журналисты спросили его об убийстве Политковской. В своей обычной издевательской и хамской манере Путин выразился в том смысле, что, мол, туда ей и дорога. Попробовали бы Блэр или Буш так отозваться о своем журналисте, убитом за исполнение профессионального долга, да к тому же о женщине. Общественность бы их со свету сжила. Но Путину все прощается. Вот и Ангела Меркель скромно опустила глаза вместо того, чтобы одернуть Путина. Газовая труба ей показалась дороже. Путин же оценил благоприятность обстановки для следующего политического убийства.