КГБ в смокинге. Книга 1

Первым делом я скинула туфли и босиком пошлепала к окну — большому, светлому, вплетенному в ярко-зеленый пластиковый багет и оттого похожему на стенку гигантского аквариума. С высоты седьмого этажа передо мной открылась панорама черепичных крыш, стройных, как только что высаженные березки, антенн и рекламных вывесок. В который раз убедившись, что роскошь, в отличие от бедности, многолика, я вздохнула и продолжила рекогносцировку в спальне, где увидела кровать, в изголовье которой было инкрустировано распятье. Все вокруг было зеленым — наполовину утопленный в стене платяной шкаф, изящное трюмо с мраморной доской, невысокий столик-каталка с несколькими бутылками и толстыми хрустальными стаканами… Спинки кровати, сработанной местным дизайнером под ложе принявшей постриг послушницы, бликовали малахитовыми всполохами, мраморная с прожилками доска трюмо отливала в лазурь, а распятье было покрыто зеленью искусственной патины. Но все это модернистское великолепие блекло в сравнении с моей зеленой, как сибирская тайга, тоской, которая так давила изнутри, что хотелось не только сбросить с себя платье, колготки и лифчик, но и отстегнуть сердце.

Мне предстояло то, что я больше всего ненавидела, — безделье и ожидание. Но едва я собралась — дабы хоть как-то скрасить эти неудобства — принять горизонтальное положение, как в номер постучали. Вернее, даже не постучали, а поскребли.

Я подошла к двери, которую предусмотрительно заперла на ключ.

— Кто?

— Это я, Валя, — голос моего незабвенного редактора был тусклым, каким-то даже облезлым. — Открой…

— А зачем? Твои козлятушки-ребятушки в другом отеле. К ним и стучись.

— Валя, нам надо поговорить.

— Это ты мастер, — пробормотала я и повернула ключ.

Он уже успел сменить костюм, галстук, туфли и даже выражение лица — с привычно властного и уверенного на жалкое и затравленное. Только горьковатый запах его одеколона напоминал мне о присутствии человека, который вполне мог бы стать моим мужем. Мог бы… Господи, ты не только караешь!

— Ты одна?

— Нет, с Санчо Пансой.

— Я серьезно спрашиваю!

— Что тебе нужно?

Он стоял, вертя головой, как орудийной башней танка.

— Потерял что-то?

— Происходят странные вещи, Валя…

— Да неужели? Странные — с тобой?

— Я… я ничего не понимаю. В консульстве мне сказали, что я должен завтра вылететь в Амстердам…

— У тебя аллергия на Голландию?

— У меня аллергия на странности! — вдруг заорал мой драгоценный шеф. — Это не шутки, черт подери! Я лечу в Барселону с вполне определенной целью. Завтра утром у меня встреча с крупным издателем. На три часа дня запланирован обед с руководством телевидения. А мне вдруг говорят, что я должен куда-то лететь. Так не бывает!

— Где не бывает? — поинтересовалась я. — На бюро ЦК? В буфете? В публичном доме? В Сандуновских банях?

— У нас не бывает! — отрезал редактор.

— Ах, у вас! У боевого резерва КПСС!

— Давай не будем ссориться… — он вдруг схватил мою руку и сжал ее так, словно это был динамометр. — Ты же все понимаешь, Валя. Ты умница, у тебя есть дар чувствовать истину, с тобой нет нужды размениваться на детали, которые только все усложняют. Ты знаешь нашу систему, где не задают лишних вопросов, не интересуются тем, что не должно интересовать… Конечно, я понимал, что твоя поездка в Аргентину выглядит странно. Но нас так учили: не болтать языком, не умничать, не гусарствовать, не лезть поперед батьки в пекло… Ты обвинила меня в предательстве. Но я на самом деле не знал, что происходит вокруг тебя. Я не знал, каким образом ты оказалась под их прицелом. Но даже если б и догадывался — все равно, что я мог сделать? Пожаловаться на КГБ в ЦК? Устроить скандал на Лубянке: как они смеют тебя отправлять без моей визы?

— Визу-то как раз ты им дал.

— Я?!

— Ты же рассказал, как я заинтересовалась той трижды проклятой книгой, которую ты видел в Штатах. Причем, зная тебя, могу утверждать наверное: ты изобразил дело так, будто это я, змея подколодная, выпытывала у тебя все подробности до мелочей, а ты, агнец Божий, отбивался, как лев, и разве только чуть-чуть удовлетворил любопытство настырной бабы. Обычная, мол, история: шо вы, мужики, в самом деле?! Ну, размяк слегка, сболтнул лишнего… чего в постели не бывает… Так?

Он молчал.

— А потом тебя начали спрашивать. Задавать вопросы. А ты отвечал. Про мое вольнодумство и наивность, доверчивость и расхлябанность. Про мои любимые книги и духи… Они спрашивали тебя, что я думаю о советской власти, каков мой профессиональный уровень, часто ли прибираю в квартире, в какой позе предпочитаю трахаться, на что трачу деньги, как отношусь к своей маме-еврейке и к выезду на постоянное жительство в Государство Израиль…