КГБ в смокинге. Книга 2

Он не переубедил меня. Да и не мог. Зная свое упрямство лучше, чем кто-либо, я отдавала себе отчет в нереальности этой задачи. И тем не менее приняла авантюрное с любой стороны решение лететь с Юджином в Штаты. Хотя, если выбирать между авантюрой и неминуемой смертной казнью, лучше побыть пару недель живым графом Калиостро, нежели вечность — покойной Лизой Чайкиной.

Почему я дала уговорить себя? Ну, во-первых, я была еще достаточно молода для такой понятной слабости, как классический женский самообман: мне было слишком хорошо рядом с этим человеком, чтобы так просто отмахнуться от возможности продлить это ощущение еще на какое-то время. Во-вторых, идея Юджина действительно создавала резерв времени, позволявший — и тут Юджин убедил меня — хотя бы попытаться сделать что-то реальное для спасения моей матери. Хотя что именно мог сделать в этом направлении Юджин, я себе так и не представляла.

Ночью мы обговорили все возможные варианты моего возвращения в Москву (уже позднее Юджин признался мне, что не допускал этой вероятности даже в теории). Остановились на самом правдоподобном. Выглядел он так.

На допросе в КГБ я описываю волендамские события в том порядке, в каком они разворачивались (исключая, естественно, детали моих контактов с Витяней и взаимоотношений с Юджином) до того момента, пока Матвей Тополев, нежно шептавший мне на ушко слова признания, не открыл дверь на стук Аркадия. Здесь меня, по версии, кто-то чем-то ударил по голове, я потеряла сознание и очнулась — без документов и вещей — в какой-то частной клинике, куда, как выяснилось позднее, меня сбагрил хозяин отеля, не желавший — из-за боязни навсегда потерять клиентуру — излишней огласки и вмешательства полиции. В частной клинике я пробыла две недели, пока не восстановила силы, после чего сбежала ночью в одном больничном халате (этот факт, как заверил меня Юджин, подтвердит под большим секретом одна из сиделок). Именно в халате — без документов и денег — я должна была появиться у ворот советского посольства спустя две недели.

В течение этого бесконечно длинного дня, когда наши переговоры завершились перемирием, Юджин два раза оставлял меня в одиночестве, предварительно до тошноты инструктируя относительно правил конспирации. Если бы я вздумала четко следовать им, то даже плеск воды в ванне был бы воспринят им как серьезный проступок, граничащий с самоубийством.

После своей первой вылазки Юджин вернулся, обвешанный пакетами, коробками и пластиковыми сумками. Сочетание высоченного роста и щедрой цветовой гаммы поклажи делало его похожим на кремлевскую елку. Стряхнув с себя все это на постель в спальне, Юджин сказал только: «Это тебе!», затем залпом выпил два стакана воды из-под крана и, чмокнув меня в макушку, вновь исчез.

Даже сейчас, спустя много лет после описываемых событий, я по-прежнему бессильна передать чувства, которое вызвало во мне содержимое коробок и пакетов. Одежда — красивая, яркая, модная! Боже, чего только не было в этих пакетах! Бесформенные и в то же время удивительно красивые платья и костюмы из материала, чем-то напоминавшего мешковину, французское белье, изящные кофты из ангоры, две пары высоких сапог, здоровенная коробка с косметикой… Но окончательно сразила меня вожделенная мечта любой советской женщины — голубовато-серая канадская дубленка, изящная, мягкая, почти невесомая. Опасаясь, что из-за перевозбуждения у меня подскочит температура, я приняла две таблетки аспирина и в изнеможении рухнула на кровать. Это было уже слишком!

Когда Юджин вернулся из второй вылазки, он застал меня распластанной на кровати в одном сапоге, в роскошной меховой шапке и с французским лифчиком в руке.

— Что с тобой? — он остановился как вкопанный у кровати и, не дождавшись ответа, сделал неуверенный шаг. — Вэл, что с тобой?

— Ты убийца! — тихо сказала я, не выпуская из рук лифчик. — Хладнокровный и изощренный убийца молодой женщины.

Все еще не понимая, в чем дело, он опустился возле меня на колени, осторожно потянул на себя лифчик и внимательно осмотрел его на свет.

— Что, мал?

— Кто мал?

— Я имею в виду размер. Можно обменять…

— Кстати, откуда ты знаешь мои размеры?

— Ну, я же заполнял на тебя все данные, — извиняющимся голосом пробормотал Юджин. — Помнишь, тогда, в Буэнос-Айресе? Ну, рост, вес…

— И объем груди тоже?

— Нет. Это я сам, на глаз…

— Ах, на глаз?! — я схватила его за шею и резко рванула на себя. От неожиданности Юджин потерял равновесие и рухнул всей своей массой мне на грудь. — А с чего это у тебя глаз такой наметанный, а? Практика была большая?

— Так, значит, подошло?

— Все подошло! Все! — заорала я в полный голос, нарушая священные заповеди конспирации. — А я-то, дура старая, думала, что мужчина, разбирающийся в женских шмотках, еще не родился!

— Тебе очень идет эта шапка, — улыбнулся он. — Ее, кстати, можно использовать и так…

— Как «так»?

— В качестве чепчика для бигуди.

— Юджин! — я резко приподнялась, схватила его голову и приблизила к своему лицу. — Скажи честно, ты богат?

— Что, жить не можешь без классовых противоречий?

— Так богат или нет?