Х – 11 (СИ)

— А ну-ка, взять его! — раненым зверем взревел Евгений Поликарпович.

Телохранители замешкались. С одной стороны прямой и недвусмысленный приказ непосредственного начальника и кормильца, с другой — открывшаяся сама собой дверь. Призадумаешься… Они напомнили Денису азимовских роботов, у которых случился конфликт двух законов. Ситуация застыла в состоянии неустойчивого равновесия. В конце концов, после ощутимой паузы "шкафы" двинулись вперед, осторожно переступая, через лежащие тела. Кстати о телах — за время короткого диалога между старшим помощником и депутатом, никто из лежащих на полу не предпринял ни малейшей попытки пошевелиться, или как-либо иначе дать знать о своем желании поучаствовать в беседе. А с другой стороны, их можно понять — не очень-то поерзаешь, когда тебя крепко держат за яйца, а ты твердо уверен, что лишишься их, если что-нибудь сделаешь неправильно. Так что, дешевле полежать неподвижно — целее будут.

— Ну, что ж — каждый творец своего несчастья, — поморщился старший помощник. — Видит Бог я этого не хотел!

В следующее мгновение охранники вздрогнули и надо честно признать — было от чего. Дверь, ведущая на свободу, захлопнулась резко, со звуком пистолетного выстрела, и этот звук, а в особенности то, чем он был вызван, очень им не понравился. На их малоподвижных лицах даже промелькнуло сомнение в правильности выбора своего жизненного пути, но долго заниматься рефлексией им не удалось, одновременно с закрытием "коридора для мирных беженцев" неведомая сила подхватила их, словно они ничего не весили, и с размаху шваркнула о стену. Когда они медленно сползли на пол, прикинулись ветошью и перестали отсвечивать, Денис тихо, но отчетливо, а главное — очень убедительно, их предупредил:

— Еще раз напомните о себе — пожалеете.

Депутатские телохранители отнеслись к его словам со всей серьезностью и затаились на полу, боясь лишний раз глубоко вздохнуть. Впрочем, отбитые спины и так не позволяли им этого сделать. Единственный невовлеченный в процесс зритель, а именно — Евгений Поликарпович, в процессе этого увлекательного действа напоминал жену Лота — застыл соляным столпом, выпучив глаза. Но, к большому для него огорчению, долго оставаться сторонним наблюдателем ему не удалось.

"Нет, ну ты подумай, — старший помощник едва сдерживал накатившую на него ярость. — Если какое дерьмо — обязательно поблизости депутат с ментом!"

"А ты бы хотел, чтобы инженер и водопроводчик? — хмыкнул внутренний голос. — Да и вообще откуда такое предубеждение по отношению именно к этим категориям населения? Смотри шире — любой присматривающий".

"Да все я понимаю, — отмахнулся Денис. — Но сам подумай — был бы на моем месте обычный парень — они бы его минимум покалечили, а максимум — подбросили бы наркотики, или ствол, и загремел бы человек под фанфары. А все из-за того, что этому пидору, — он бросил свирепый взгляд на депутатского сынка, лежащего на полу, от которого тот нервно поежился, — девушка предпочла другого парня!"

"А любящий папаша предоставил опричников сынушке в помощь…" — добавил соли на рану внутренний голос.

"Устроили, блядь, сословное общество! — ярился старший помощник. — Одним, блядь — все можно! Другим, блядь — ничего!"

"Бояръ-аниме…" — вздохнул голос.

"Ладно. Восстановим справедливость в одном отдельно взятом помещении!"

"Ну-у… давай хоть так, — вздохнул внутренний голос. — Если в более широких масштабах не получается. Но! Без фанатизма!" — строго предупредил он.

"Не извольте сомневаться, Христофор Бонифатьевич! Все будет в лучшем виде!"

— Так. Ты. Сволочь. Депутат. — Чеканя каждое слово произнес старший помощник, при этом на лицо его наползла тень, а когда она исчезла вместо улыбающегося молодого человека на Евгения Поликарповича смотрела Смерть. — А предъяви-ка мандат! — тихо приказал Денис, и от звука его голоса у старшего Осмолова заныли кости.

Вся его спесь, сановитость, чувство собственной важности, уверенность в себе и прочие депутатские атрибуты, включая чувство собственной неприкосновенности, испарились в мгновение ока, как несчастные жители Хиросимы и Нагасаки, оказавшиеся поблизости от эпицентра ядерного взрыва. И теперь Евгений Поликарпович хотел только одного — как можно быстрее выполнить приказ этого страшного существа, но, как назло, удостоверение лежало в левом внутреннем кармане, достать его можно было только правой рукой, а она была занята телефоном, и Евгений Поликарпович сначала замешкался, не зная куда деть проклятый аппарат — то ли сунуть в карман, то ли — переложить в левую руку, то ли — совсем выбросить, а потом и вовсе оцепенел от ужаса, осознав что медлит с исполнением распоряжения этого исчадия ада.