Хафиз и пленница султана

– Ты хочешь сказать бледный?

– Бледный, но с какой то зеленью в лице.

– Это оттого, что меня тошнит.

– Ты дыши глубже. Свежий воздух тебе поможет. Кстати, чем там дело кончилось, с той девушкой?

– И ты туда же, нет друг мой, больше я сказок рассказывать не буду. Надо было сидеть и слушать. А то и девушка тебе досталась, и тайну тебе открой. Счастье полным не бывает.

Дома стояли с одной стороны улицы, на другой стороне начинался спуск к пойме реки. Друзья дошли до конца улицы и повернули налево. Второй от угла дом был белым, двухэтажным и очень красивым. Он был огорожен высоким забором.

– Хороший вкус у твоей сестрицы, – отметил Али, – Хотел бы я иметь такой дом и жить в нем с женой и кучей детишек.

– А как же Йасмин? – удивился Егорка.

– Так я же ей не пара, сам говоришь.

– Я этого не говорил, это ты так считаешь.

– Возможно, – сказал Али, – Вообще-то, говоря о жене, я как раз ее имел в виду.

Давай стучи. Сердце-то бьется?

Егорка ничего не сказал. Подойдя к воротам, постучал. Через некоторое время дверь отворилась, и в проеме возник гулям внушительного роста и телосложения.

Али приветствовал его словами:

– Досточтимый страж ворот, не живет ли в этом доме прекрасная госпожа по имени Лада? Этот благородный юноша, стоящий перед тобой, приходиться ей братом.

– Справок не даем, – коротко с непроницаемым лицом ответил страж ворот.

– Нам справок не надо, – сказал Егорка. – Ты просто скажи, Лада живет здесь или нет.

– Здесь нет никакой Лады, – заявил страж. – Уходите подобру-поздорову.

Вид двух незнакомцев в видавших виды одеждах не внушал ему доверия.

– Кому этот дом принадлежит? – спросил Али.

– А тебе что? – грубо ответил страж.

– До чего я охранников не люблю, – процедил Егорка. Давешнее раздражение переходило в злость.

– Что ты сказал? – ощерился сторож.

Видя, что атмосфера накаляется, Али сказал:

– Послушай приятель, мы, конечно, уйдем, раз ты настаиваешь, но пораскинь мозгами. Если выяснится, что твоя госпожа сестра вот этого благородного юноши, то тебя же сразу уволят без выходного пособия. А на него не сердись, у него с охраной свои счеты. Впрочем, у меня тоже.

Довод подействовал, охранник смягчился.

– Ладно, пойду, спрошу, а что спросить-то?

– Передай своей госпоже, что если в детстве ее звали Ладой, то у ворот стоит ее брат Егор и желает ее увидеть.

Сторож закрыл дверь перед ними и ушел докладывать.

– А вдруг это не она вообще? – произнес Егорка, заметно волнуясь.

– Было бы, жаль, – заметил Али, – Уж дом больно хорош.

Егор укоризненно взглянул на товарища.

– Шучу, – сказал Али.

Вернулся страж, отворил дверь и спросил:

– Кто из вас брат?

– Он, – показал Али.

– Я, – подтвердил Егорка.

– Один войдешь, – приказал страж и пропустил Егорку во двор. Оставшись один, Али повернулся спиной к воротам, подставив лицо лучам выглянувшего солнца. Которое, как это бывает в Азербайджане, сразу превратило зимний день в весенний. Мысли Али обратились к Йасмин. Больше всего он любил два воспоминания. Первое: когда она сбила его с ног, и он почувствовал ее влекущий запах. И второе: когда она бросилась ему на шею в степи под проливным дождем. Запаха в тот раз он не услышал, зато почувствовал, что он ей не безразличен. Додумать мысль о ней не дал истошный крик, донесшийся со двора. Али даже вздрогнул. Женский голос что-то кричал на непонятном языке, но Али различил слово «Егорка» и понял, что его миссия закончена.

Нахичеван. (продолжение)

На втором этаже дома был балкон, с которого открывался прекрасный панорамный вид на горы и реку Аракс. Большую часть времени Али проводил здесь. После столь счастливого завершения поисков сестры, Егорка уговорил его погостить, и Али согласился, тем более, что никаких спешных дел у него не было. Его собственное будущее скрывалось за туманной неопределенностью. Да и вид Егоркиной сестры радовал сердце. Лада оказалась стройной, красивой девушкой, с волосами, цвета соломы.

Егоркина радость оказалась омрачена тем, что Лада отказалась возвращаться на родину. Все же не зря он перед встречей чувствовал раздражение. Доводов Лады Егорка не принимал, хотя Али находил в них резон.

– Тебя родители видеть хотят. Сколько времени мать убивается, – кричал Егорка, после того, как радость первых часов общения спала и реальность воспринималась так, словно не было разлуки.

– Я тоже хочу их видеть, Егорка, миленький, – оправдывалась сестра, – знаешь, как я по ним соскучилась. Но вот, представь, приеду я, обнимемся, порадуемся, поплачем, день, другой. А дальше-то что? Кому я там нужна опозоренная? Ко мне никто не посватается? Ведь я уже не девица, я в рабстве была.

Егорка угрюмо молчал. Но затем вновь принимался за свое. Он не мог смириться с тем, что его тяготы и страдания оказались напрасны.

– И что же, ты теперь никогда не вернешься домой? Будешь здесь жить с басурманами?

– Насчет басурман полегче, – предупредила Лада.

– Что, товарища моего опасаешься? – спросил Егорка. – Не бойся, он мой друг.

Если бы не он, я бы тебя не нашел.

– Товарищ твой здесь не при чем. Обзывая мусульман басурманами, ты меня обзываешь.

– Ты-то здесь при чем?