Халява 4. 90-е: весело и страшно

То, что произошло дальше, вообще не укладывалось ни в какие рамки — громила выдернул из-под рубашки, которую он носил на выпуск, пистолет и навел его на Зябликова. Че делать-то, сука? Перепуганные мысли понеслись галопом… Я, не придумав ничего лучшего, схватил с подоконника, рядом с которым сидел, булькающий чайник, резко сорвал с него крышку и плеснул крутым кипятком в морду съехавшего с катушек бандюка.

— А!!! Бл. дь! — Бычара, не выпуская ствола, схватился свободной рукой за лицо.

А, не нравится кипяточек? — злорадно подумал я.

Но в следующее мгновение оказалось, что я рано радуюсь — что-то темное метнулось ко мне со стороны обваренного борова, и в моей голове кто-то словно повернул рубильник. Все, кина не будет — электричество кончилось…

На этот раз я пришел в сознание резко, с болью и без набившего оскомину и уже ставшим привычного чувства глубокого опьянения. Охренеть — я трезв, словно стеклышко… Но сука, отчего же так башка-то трещит? И какого хрена я на полу? Почувствовав текущую по щеке теплую и липкую субстанцию, я лапнул её рукой и поднес пальцы к глазам. Кровь? И кто бы сомневался? Кто это меня так приласкал? Вид целящегося в меня из пистолета мордатого улыбающегося ублюдка, не разбавил радостью моего поганого настроения. И за что мне все это?

— Слышь, дятел, — просипел я, отчего-то пересохшим горлом, — пукалку свою спрячь!

— А то что? — Боров откровенно потешался над моей полной беспомощностью.

— Я её тебе в жопу засуну! — мрачно пообещал я. — А тебя на лоскуты порву!

— Гы-гы! — заржал он, а его толстые щеки, отчего-то красные и исходящие паром, мерзко затряслись. — Попробуй, чепушила!

— Ну… ты сам напросился… — Я, оставив на побеленной стене кровавый отпечаток ладони, поднялся на ноги. Отметил краем глаза вошкающегося на полу Зябликова, размазывающего кровь по лицу. — А дядю Сережу не надо злить! Ствол в жопу засунул, петушара! Быстро!

Поначалу ублюдок продолжал ухмыляться. Но, когда его ручонка, вооруженная стволом, начала планомерное путешествие к пятой точке… Улыбочка как-то быстро сползла с его жирного лица. Он попытался остановить потерявшую чувствительность руку, начавшую неожиданно жить своей жизнью, другой рукой. Но хрен-то нате — ствол планомерно и неумолимо приближался к его заднице.

— Э-э-э! Че за херня? — испуганно взвизгнул он, вращаясь вокруг себя, словно псина, гоняющаяся за своим хвостом. — Прекрати, бл. дь!

— Давай-давай, не отлынивай! — Я отер кровь, заливающую глаза — а не хреново он мне чердак разворотил!

— Сережа… ты… в порядке? — Зябликов, наконец, слегка очухался. Его голова показалась над крышкой стола.

— Почти… Чем эта падла мне харю рассекла? А, Зябликов? — поинтересовался я у майора.

— Похоже, рукояткой волыны он тебе засветил… Постой… Сергей Вадимыч? Ты?

— Сука, а кто еще? Слушай, а почему я такой трезвый?

— Так это говно Сережку напрочь вынес…

— Как же я вас, тварей, ненавижу! — Планка от злости у меня упала ниже некуда. — Ну, долго я ждать буду?

— Нет! Нет! Не-е-ет! — заверещал говнюк, словно поросенок под ножом, когда пистолет достиг своей цели. Ткань штанов опасно затрещала.

— А теперь… ПУК!

Палец отмороженного киллера дернулся на спусковом крючке… Грянул выстрел и гребанный ублюдок лопнул, словно перекачанный воздушный шарик, забрызгав кровавыми ошметками не только кабинет майора, но и нас с Зябликовым с головы до ног.

— Еб. чий случай! — сплевывая кровавую кашу, выругался я. — С лоскутами я явно переборщил!