Халхин-Гол. Исследования, документы, комментарии

14 декабря 1932 г. Разведуправление штаба РККА просило М. Н. Тухачевского, а 25 февраля 1933 г. — К. Е. Ворошилова утвердить «проект соглашения о взаимном предоставлении самолета японскому летчику капитану Шимонуки, прикомандированному к 3-му отдельному разведывательному авиаотряду в г. Иваново-Вознесенске и нашему летчику Шарапову, прикомандированному ко 2-му авиаполку японской армии». К. Е. Ворошилов против этого не возражал[61].

1 августа 1933 г. истекал срок прикомандирования к РККА японских стажеров: майора Дои — к 62-му кавалерийскому полку и капитана Шимонуки — к 3-му отдельному авиаотряду. По случаю своего отъезда японцы давали банкет и фотографировались с советскими командирами[62]

. А 5 августа 1933 г. совершенно секретно Я. К. Берзин докладывал К. Е. Ворошилову о том, что японцы подарили советским коллегам патефон с небольшим комплектом пластинок от майора Дои. К. Е. Ворошилов, в свою очередь, дал указание, чтобы и «наши стажеры в Японии тоже должны японцев одарить»[63].

В 1937 г. капитан Фастовщук на год прикомандировывался в японские части в Татиорай; капитан Кисленко — в 16-й авиационный полк 22-й пехотной дивизии; капитан Воронин, воентехники 2 ранга Калинин, Богданов — в Токио; оформлялись на стажировку капитаны Муравьев и Кулагин. Соответственно в РККА направлялись японские капитаны: Симамура — в Ленинград, Юсухара — в Смоленск (в истребительную эскадрилью); Такеда — в Калинин (в 48-й авиаполк); Найто, Цузи, Сато, Кива и Симануки — в Москву[64]

.

Между СССР и Японией имелись контакты другого рода. В декабре 1932 г. Союзнефтеэкспорт заключил договор с Мукденским акционерным обществом воздушных сообщений в Южной и Северной Маньчжурии на поставку бензина в количестве 1300 т. По этому договору все указанное количество бензина общество закупило на собственные нужды и для снабжения японской армии. Из всего указанного количества около 50 % общество намеревалось продавать штабу Квантунской армии, а остальное — на частном рынке… «В коммерческом отношении указанный договор был выгоден, так как мы [Союзнефтеэкспорт] выручали относительно более высокие цены, чем при других продажах. Если бы мы не продали маньчжурский бензин, то Япония без всякого труда для себя смогла бы получить бензин у мировых концернов. Тов. Ворошилов, с которым я [Розенгольц] советовался по этому вопросу, также не возражает против продажи бензина в Маньчжурию, так как этот вопрос носит политический характер, прошу Вашего согласия на продажу бензина в Маньчжурию. По ходу переговоров мне необходимо дать ответ не позже 25 марта» — такую записку А. Розенгольц направил в Политбюро ЦК ВКП (б) И. В. Сталину[65].

В январе 1934 г. японский журнал «Хоноде» опубликовал на своих страницах содержание одной любопытной дискуссии, в которой участвовали видные японские военные деятели: генерал-лейтенант Сато Киокацу, генерал-майор Сайто, майор Хориге, майор Симанага, майор Хаяси, Нацуаки и военный критик Хирата Сенсаке. Собравшиеся обсуждали только один вопрос: что будет, если между Японией и СССР возникнет война и каковы причины этой войны?

Надо заметить, что материалы из журнала были срочно доложены 1 февраля 1934 г. начальником Разведывательного управления штаба РККА Я. К. Берзиным наркому обороны К. Е. Ворошилову.

В ходе дискуссии генерал Хаяси высказал следующие соображения:

«Причин для войны имеется много…Прежде всего это вопрос о революционизировании, что является основным принципом России…Неоднократно производившиеся в Японии аресты членов компартии свидетельствуют о том, что дьявольские руки России энергично работают над революционизированием Японии… Поскольку в настоящее время имеется такой антагонизм между капитализмом и коммунизмом, возникновение столкновения является естественным».

Далее Хаяси развивал свою мысль таким образом: «…маньчжурская политика Японии и дальневосточная политика СССР коренным образом несовместимы друг с другом. Агрессивная дальневосточная политика России продолжается по-прежнему, поскольку Россия не откажется от нее, столкновение обеих сторон является только вопросом времени… Россия ведет во Внешней Монголии всякого рода революционизирующую деятельность, и меня заботит то, как бы в будущем не возникли осложнения из-за этого».