Халтурщики

К концу 80-х Деб решила развестись с Джимми. Несколько лет спустя они снова поженились. Но вскоре она решила бросить его во второй раз, что было для него крайне болезненно, и он сбежал в Лос-Анджелес. Там он занимался фрилансом: работал помощником юриста и благодаря этому держался на плаву. Но медицинской страховки у Джимми не было, так что когда у него сгнил коренной зуб, он выдернул его сам плоскогубцами. Делал он это напившись, и получилось неудачно: зуб раскололся, и в окровавленной десне остались осколки. Герман чисто случайно позвонил другу через несколько дней: тот рассказал ему про зуб и про то, что после его удаления поднялась температура. Герман настоял, чтобы Джимми сходил в поликлинику. В пункте неотложной помощи ему сказали, что рана загнила. Пока он ждал зубного врача, с ним случился сердечный приступ. Тогда Джимми было пятьдесят шесть лет, но из больницы он вышел стариком. За последующие месяцы он постарел еще больше, стал забывчив и тревожен, ему постоянно казалось, что к нему кто-то подкрадывается. Джимми бесконечно проверял, закрыты ли окна и двери, выключен ли газ. Он часто отказывался от работы в компании, с которой он сотрудничал как фрилансер, ссылаясь на то, что болен, а потом и вовсе уволился, точнее, его заставили. Тогда Герман этому обрадовался: наконец Джимми сможет посвятить себя писательству. Он всегда говорил, что закончит книгу, когда выйдет на пенсию.

И вот он тут, спит в гостевой комнате. Законченную рукопись Герман так еще и не видел, но вот перед ним хоть что-то, написанное Джимми. Он распечатывает двухстраничную статью. Поспешно хватает листы, вылезшие из принтера, бежит с ними к дивану и плюхается на него.

Он так взволнован, что ему даже не сразу удается сосредоточиться на тексте. Сколько лет он этого ждал! Конечно, это всего лишь несколько сотен слов, но это только начало. Может, рукопись лежит в сумке, которая стоит в углу? Герман, конечно, не будет в ней рыться, хоть ему и очень хотелось бы.

Он фокусирует все внимание на распечатанных страницах.

Читает.

Герман сорок лет работал редактором. Так что доходит до него быстро. Написано плохо.

Это что-то вроде редакционной статьи, но без каких-либо четких доводов, в ней рассказывается о жизни в Лос-Анджелесе, о широком распространении оружия в Америке, о том, что воспитанных людей становится все меньше. В ней полно грамматических ошибок и избитых фраз. Написано неумело. Он вообще тот файл распечатал? Может, это всего лишь черновик? Герман возвращается к компьютеру — проверить. Около мышки он обнаруживает смятый лист бумаги, разворачивает его. Он исписан рукой Джимми — он писал, переписывал, вычеркивал, это небрежные каракули со множеством вопросительных знаков, тире и подчеркиваний в разных комбинациях. И на эту никчемную писанину он потратил несколько часов усердной работы.

Этой ночью уснуть Герману не удается. Он часто вскакивает, включает лампу, набивает рот леденцами, снова идет чистить зубы. В шесть утра он уже окончательно встает: ему хочется сбежать из дома прежде, чем встанет Джимми. Чтобы снова пересмотреть статью на работе и придумать, что же с ней делать.

Но Джимми выходит из гостевой спальни — он хотел кое-что сказать Герману до того, как тот уйдет: в статье есть опечатка.

— Не волнуйся, я ее исправлю, — говорит Герман.

Но Джимми настоятельно желает сделать это сам. Он уходит в комнату, в которой стоит компьютер, вносит исправление и отдает Герману флешку с файлом.

Придя на работу, Герман отправляет Кэтлин письмо, сообщая, что, возможно, захочет добавить еще одну редакционную статью незадолго до выхода газеты. Таким образом, он ничего не обещает, оставляя за собой свободу выбора. Обязательно ли это публиковать? Можно сказать Джимми, что текст хороший, но недостаточно конкретный. К тому же, если быть честным с собой, можно ли из него хоть что-нибудь вытянуть? Ведь это не его газета, он не может печатать в ней все, что ему заблагорассудится. Если он откажется от статьи друга, это же не будет предательством? А как на счет авторитета? «Авторитет», — бормочет Герман, и сегодня это слово звучит неприятно, фальшиво.

Он принимает решение опубликовать статью. Для этого у него достаточно полномочий. Так что он это сделает. Она появится только в одном номере, две узкие колонки текста, огромный заголовок, цитата-врез — чтобы заполнить пространство, где-нибудь в глубине газеты. А завтра утром он покажет Джимми вырезку, поблагодарит его, обнимет тощего друга своей толстой рукой и скажет: «Столько лет прошло, и вот мы работаем вместе».

Он вставляет флешку в компьютер и открывает файл. Но текста, который он читал ночью, не стало. Вместо него всего лишь короткая записка: «Не волнуйся, дружище. Я ее удалил. Ты знал, что я завтра уезжаю? Так что приглашаю тебя сегодня на ужин, и я плачу. И не спорь. Джимми».