Хамелеон

Джон вошел в воду ногами вперед и по инерции погрузился глубоко в океан. Он быстро всплыл на поверхность, но задержался там только для того, чтобы глотнуть воздуха и сориентироваться. Слева от него проходила кильватерная струя, оставленная «Южной звездой». Джон развернулся в противоположную сторону, стараясь как можно дальше проплыть под водой на одном вдохе. Он медленно вынырнул и приподнял над волнами лишь свое лицо, следя за тем, чтобы все остальное оставалось под водой.

«Южная звезда» быстро таяла вдали. Безжизненное тело Джонстона по-прежнему ритмично раскачивалось на мачте, словно маятник.

Джон направился к берегу, едва видневшемуся вдалеке. Этот заплыв оказался долгим и мучительным, но завершился вполне благополучно.

Филлипс выбрался на берег. Он молча поблагодарил океан и тот образ, с которым только что расстался, — мужественного моряка, пожертвовавшего своей жизнью в попытке спасти жизнь другому человеку. Джон грустно усмехнулся и подумал о том, что Рику Миэрсу он уготовил гораздо более красивую судьбу, чем своему собственному горячо любимому брату.

Глава 16

Флит-стрит, Лондон

Пенни Джордан, сидевшая за своим столом в редакции «Лондон глоб», встрепенулась. Ее тонкое чутье среагировало на заметку, только что поступившую по каналам агентства «Рейтер», с виду совершенно безобидную. «Глава операционного отдела Банка Манхэттена мистер Эрнст Джонстон погиб вчера днем в результате несчастного случая, находясь на собственной яхте „Южная звезда“ в проливе Лонг-Айленд-саунд. Член экипажа упал за борт, пытаясь спасти владельца яхты, и пропал в море. Его тело до сих пор не обнаружено. Скорее всего, он утонул».

Пенни давно привыкла верить своему чутью, поэтому она запросила дополнительную информацию, затем достала папку с пометкой «Филлипс, Дж.». То же самое чутье подсказало ей завести эту папку после краткого ответа Джона на ее второе электронное письмо, показавшегося Пенни откровенной попыткой сбить ее со следа.

Разумеется, ему это не удалось! С этого самого момента журналистка собирала любые сведения, имеющие отношение к Джону, а таковых было немало. Пенни раскрыла папку и пролистала распечатки и газетные вырезки. Они были посвящены увольнению Джона из банка, трагической гибели Роберта Болдуина, нелепой смерти Дэвида. Здесь же были колонки сплетен о распущенном образе жизни Джона и подробные финансовые отчеты об убытках, понесенных по его вине Банком Манхэттена.

Пенни становилось все труднее и труднее верить в то, что все эти события никак не связаны друг с другом. При этом она сознавала, что как журналисту ей нужно очень осторожно анализировать свои мотивы во всем, что имело отношение к Джону.

Филлипс понятия не имел о том, какое воздействие оказал на ее жизнь. Он был первой любовью Пенни, первым парнем, с которым она переспала. Когда Джон бесцеремонно бросил ее ради лучшей подруги, Пенни разом потеряла сразу двух самых близких людей и подверглась откровенному унижению со стороны знакомых. Остаток обучения в Кембридже явился для нее сплошным мучением.

Сейчас, двенадцать лет спустя, она по-прежнему не поддерживала никаких отношений с Викторией, однако за Джоном следила, пусть даже издалека. Именно его Пенни винила в неудачах своих любовных связей. Она убеждала себя и подруг в том, что больше никогда не сможет поверить мужчине.

Какое-то время ей хватало работы и кавалеров на одну ночь, однако к настоящему моменту карьера застопорилась. Может, крупная сенсация даст ей толчок, позволит подняться на следующий уровень, каким бы он ни был? Пенни размышляла о том, как же это будет поэтично и справедливо, если движущей силой этих перемен станет Джон. Ничто так не обрадует ее, как возможность расплатиться с ним — если не романтически, то хотя бы профессионально.

Пенни следила за этапами падения Джона и ломала голову над тем, с какой скоростью был уничтожен его имидж. Ее весьма удивил тот факт, что телепрограмма «Ньюс-копи» практически молниеносно раздобыла информацию и вылила на Джона всю мыслимую и немыслимую грязь. Это было странно, поскольку он не являлся общественно значимой фигурой. Уже тогда у Пенни мелькнула мысль о том, не стало ли все это следствием чьих-то скоординированных усилий, направленных на то, чтобы сделать Джона козлом отпущения, выставить его в самом неприглядном виде в дополнение к и без того крупным финансовым убыткам. Но она решила не спешить, дождаться того, чтобы следующий элемент мозаики встал на место, и только потом приступать к масштабным раскопкам.