Хамелеон 3 (СИ)

— В самом что ни на есть прямом, — в свою очередь скорчил в ответ Геркан полную недоумения физиономию — мол, неужели сам не догадался. — Или вы полагаете, что нам двоим — обычному кинооператору и, уж простите, пока еще белоэмигранту, доверили бы что-то действительно важное и стоящее? Ха-ха три раза! Конечно же нам определили роль какой-то подсадной утки! — говоря словно о чем-то само собой разумеющимся, фыркнул Александр. — Которой, впрочем, ничего не грозит. Во всяком случае, как меня уверяли, ни в чём таком участвовать нам не придется. Просто своей возней мы будем отвлекать на себя часть внимания французов, пока те, кто надо, будет делать то, что необходимо. Чтобы вы знали, таких групп, как наша, во Францию отправят или же уже отправили где-то с десяток, — откровенно врал краском, самозабвенно развешивая лапшу на ушах своего слушателя. Врал на всякий пожарный случай, поскольку покуда совершенно не был уверен в спутнике. Как и для Крыгина ранее, для этого персонажа требовалось создать свою персональную систему из кнута и пряника, прежде чем начать привлекать его к действительно нужным и важным для танкиста делам. И если пряник в виде денег начал потихоньку продвигаться в руки пока еще ничего не понимающей «жертвы», то вот кнуту только предстояло появиться на свет в относительно скором времени.

— И… вы так спокойно об этом говорите? — как то даже растерялся «русский француз». С одной стороны он был безумно рад, что ни в каких реальных шпионских делах ему мараться не придется. С другой же стороны, играть роль подсадной утки было для него не сильно приятно. Ведь никому и никогда не нравилось осознавать, что тебя используют втемную. Впрочем, деньги на расходы были выданы, а жизнь в том же Париже была куда более предпочтительна прозябанию в холодных окопах или пуще того — атаке на вражеские пулеметы. Потому жаловаться на подобное положение вещей он уж точно не собирался, но и делать вид, что его всё устраивает — тоже не спешил.

— А чего зазря переживать? — отмахнулся рукой Геркан, словно отгоняя от себя негативные флюиды, источаемые временным напарником. — Ничего противозаконного нам делать не придется, — если бы мог, он бы сейчас скрестил указательные и средние пальцы обеих рук за спиной. — Командировочные имеются, — тут же последовал кивок в сторону так и лежащего на столике конверта. — Понимание того, что от нас требуется — тоже, — постучал краском пальцем себе по голове, тем самым давая понять о наличии в памяти всех необходимых инструкций. — В посольстве опять же должны будут подсобить, насколько смогут. Что называется, живи и радуйся! Тем более, что путь мы держим не куда-нибудь, а в Париж! А это вам не Колыму осваивать, годами живя в промерзших насквозь землянках практически в полном отрыве от всякой цивилизации! За такие командировки, наоборот, благодарить начальство надо. Ведь когда еще что-то подобное перепадет на нашу долю! Вы же, надеюсь, не рассчитываете, что, попав обратно на родину, сможете впоследствии спокойно разъезжать по Европам? — один хитрый приспособленец принялся агитировать против советской власти вставшего на путь исправления белоэмигранта, поскольку тот ему требовался полностью разочаровавшимся в новых реалиях родной земли и потому доступным для покупки с потрохами. — В СССР сейчас и на черноморское побережье без связей наверху выбраться непросто. Я бы даже сказал, что практически невозможно. Желающих-то погреться на морском пляже — огромное количество, а вот мест в поездах и санаториях — кот наплакал. Да чего там море! В Москве без выписывания направления с места работы, даже на простой обустроенный речной пляж не пустят. Ибо не положено! Карточки на продовольственные товары отменили — и то хорошо! Хотя цены на то же мясо или чай с сыром изрядно кусаются. Раз в пять выше, нежели во Франции. Да и просто так в магазине не купишь. Так как дефицит! Потому пользуйтесь моментом, чтобы набраться ощущений на всю оставшуюся жизнь, ведь никто не знает, куда вас впоследствии закинет. Родина у нас большая и неосвоенных территорий — пруд пруди.

— А…э… шутить изволите, — как-то кисло улыбнулся Юрасовский, тая надежду, что над ним всё же подтрунивают. Ведь описанное не лезло ни в какие ворота!