Хамелеон 4 (СИ)

— Да, я осознаю, что подобный подход к проектированию корпусов еще никем в танкостроении не применялась. Во всяком случае, нам это неизвестно, — поспешил кинуться на спасение своего творения Александр. — Так почему бы нам, советским людям, не стать первопроходцами? И почему бы действительно не сравнить классический и новаторский подходы созидания боевой техники? — дал всем понять Геркан, что не собирается тянуть одеяло исключительно на себя и полностью согласен с проведением натурных испытаний всех трех машин. Ведь он знал, что именно подобным решением данное заседание и закончится в конечном итоге. Потому здесь и сейчас в открытую наживать себе дополнительных врагов не желал. Он просто расставлял определенные акценты, да подкидывал ряду товарищей пищу для размышлений, отмечая те места в организации, как РККА, так и танковой промышленности, где на его взгляд было тонко. И где под гнетом вражеских сил это самое «тонко» обязано было порваться. — Единственное, отмечу в свою защиту, что товарищ Барыков оказался не совсем прав, подмечая обыденность большей части площади бронирования моего танка, — последовал с его стороны «ответный удар шпилькой». — Он, хоть и является признанным инженером-танкостроителем, не смог разглядеть, что примененные мною спаренные опорные катки большого диаметра выполняют ту же самую функцию, кою я возложил на внешний слой брони верхней части борта. И это при условии того, что его Т-100 имеет точно такое же строение движителя! — Произнеся это, Геркан замолчал, позволяя присутствующим самим додумать его невысказанную мысль о некоторой профнепригодности такого инженера, что не способен разглядеть дополнительный защитный эффект того, что, вроде как, сам же сконструировал. Но поскольку пауза затягивалась, а никто так и не решался нарушить воцарившееся молчание, решился вновь взять слово. — Именно поэтому я применил у себя точно такое же устройство подвески, как на танке Т-100, тогда как танк СМК предстает перед нами с опорными катками очень малого диаметра, не закрывающие корпус вовсе. — Дабы не рисковать — ведь в известном ему будущем было построено лишь две опытные машины, отметил он пусть небольшую, но очередную, прореху в проекте одного из конкурентов.

— Зато у вас с вооружением неясно, что творится! — полез в бутылку разобидевшийся Котин, чье творение старательно топили прямо на его глазах. — Как вы вообще могли применить не существующее орудие?

— Я бы попросил не преувеличивать! — не остался равнодушен к очередной нападке очередного конкурента Геркан. — Это орудие существует! Да, пока оно не доработано до той степени, что позволило бы поставить его на вооружение. Но ведь, в отличие от тех же моряков, мне нет нужды стрелять из танка в небо. А сам ствол и затвор уже вполне отработаны для того, чтобы на их основе виделось возможным разработать танковое орудие. Патроны[1] же и вовсе уже не первый год как освоены промышленностью для корабельных пушек Б-24. И для условий применения из танка они куда как предпочтительней гаубичных выстрелов! — К сожалению Александра именно орудие являлось самым слабым звеном его собственного танка, отчего срочно требовалось пусть не потопить, но достаточно сильно дискредитировать, проект и той 122-мм танковой гаубицы, что предполагалась к установке в Т-100 и СМК. Дабы выглядеть на их фоне ничуть не хуже, если не чуточку лучше, в плане именно что вооружения.

— А гаубица-то вам чем не угодила? — сохраняя отстраненно-строгое выражение лица, не смог скрыть промелькнувшие в глазах искорки веселья Иосиф Виссарионович.

Пусть полнящиеся всевозможных интриг продолжительные совещания и выпивали из него все силы, порой он находил в них возможность позабавиться, когда и сам вступал в игру, начина сталкивать лбами всех тех, кто желал склонить именно его на свою сторону. Вот и сейчас, как полагал сам Сталин, докладчик смог бы оттоптать ряд мозолей, чем он сам впоследствии как-нибудь да воспользоваться бы в свою пользу. Правда, ему не сильно пришлось по нутру, что вместе с инженерами танковых заводов, под очередной «удар» со стороны бывшего краскома вновь попадал Кулик. Создавалось такое впечатление, будто «арестант» специально задался целью дискредитировать в глазах присутствующих руководителя Артиллерийского управления РККА.

Знал бы он в этот момент, насколько был близок к истине, наверное, даже усмехнулся бы в открытую. А после закатал бы наглеца Геркана куда-нибудь на севера, дабы не повадно было влезать в высокие внутрипартийные отношения. Но, к счастью Александра, его пока что воспринимали потерявшим часть памяти отличным инженером. Ну, может быть чуть более того — чьей-то фигурой. А именно — разменной пешкой. Однако уж точно не игроком, ведущим свою собственную партию.