Хамелеон (СИ)

— Он и не принят на вооружение, товарищ Сталин. Нам просто на время проведения тестовых испытаний предоставили один опытный образец для отработки особенностей его применения изнутри танков, а также с целью проверки креплений — удержат ли они оружие на ходу. — Когда он только столкнулся с обязательным требованием УММ иметь на танке подобного типа бортовые пулеметы и 2 пушки, Александр, сперва, попытался обговорить этот момент с Гинзбургом и его руководителем в НТК. Все же 5 пулеметов и 2 орудия всего на полдесятка членов экипажа — это было чересчур. Всем этим богатством просто невозможно было управлять в бою чисто физически. Тем более, что на фоне длинноствольной 76-мм пушки А-19, та же 37-мм ПС-2, что была смонтирована на танк Т-20, смотрелась откровенно лишней. Но максимум, чего он смог добиться, это урезания каждого типа вооружения на один ствол. Так Т-24 удачно избежал установки малокалиберной артиллерии, получил зенитную установку для третьего ДТ и пистолет-пулемет вместо полноценного четвертого пулемета, что было чистой воды хитростью и самоуправством со стороны Геркана. И вот сейчас он специально подвел разговор к этой теме, для получения высочайшей индульгенции по данному вопросу. Иначе пришлось бы соображать, куда впихнуть еще один ДТ. — Прикажете достать и продемонстрировать?

— Давайте. Полагаю, нам всем будет интересно, и посмотреть, и подержать в руках, — благосклонно кивнул Иосиф Виссарионович.

— Тогда не могли бы вы приказать товарищам из охраны принять его у меня снаружи танка? Так будет всяко легче, — как смог, несколько витиевато объяснился Геркан, надеясь, что будет понят правильно. А то охрана первых лиц государства, как по его мнению, вообще мух не ловила. Ни у кого из них даже не изъяли личное оружие!

— Товарищ Паукер, окажите содействие товарищу Геркану, — не подав вида, но, судя по потяжелевшему взгляду, совершенно точно поняв намек танкиста, обратился Сталин к своему главному телохранителю.

Нельзя было сказать, что ППД образца 1931 года прям поразил высоких гостей. Посмотрели, повертели в руках, пожали плечами на причуды танкистов, да и забыли про него. Ну не выглядел он столь же грозно и солидно, как полноценный пулемет или хотя бы винтовка. А со сложенным прикладом, сделанным аналогично таковому от ДТ, казался вовсе игрушечным. В общем, товарищи своей большей частью не прониклись, кроме тех, кто осознал все плюсы подобного оружия. Особенно актуальные, как при организации нападения на кортеж, так и при отбитии этого самого нападения. Большинству же куда больше были интересны сами боевые машины, тем более что их «экскурсовод» рассказывал интересно.

— И, если позволите, товарищ Сталин, у меня будет две просьбы. — Только-только завершив петь дифирамбы подвеске Т-24, которую Гинзбург с Герканом создали на основе свечной от танков Кристи и Гротте, но внедрив в нее гидравлический амортизатор собственной разработки, вместо пневматического, что ставил немецкий конструктор, неожиданно выдал Александр. — Естественно, просьбы будут исключительно по делу и касающиеся танков, — тут же поспешил уточнить он, отметив, как разом закаменели лица Халепского, Калиновского и Бокиса, поскольку ни о чем таком договоренностей меж них не было. А своеволие в армии было недопустимо. Во всяком случае, для находящегося столь низко на служебной лестнице краскома.

— Говорите, товарищ Геркан. Вы уже успели доказать, что являетесь человеком дела. Я верю, что ваши вопросы окажутся немаловажными, — окинув взглядом присутствующую армейскую верхушку, повелительно махнул рукой глава государства.

— Благодарю за оказанное доверие, товарищ Сталин, — вновь вытянулся по стойке смирно комроты, отметив для себя сжавшийся кулак Халепского, которым тот едва заметно пригрозил «импровизатору», поскольку ни о каких подобных просьбах никаких предварительных договоренностей у них не имелось. — Первая просьба касается товарища Сячинтова, который, самую малость не доведя до ума такое славное орудие, как А-19[4], ушел с головой в новый проект. Скажу банальность, но хотелось бы получить для Т-24 действительно законченное орудие, что не будет отказывать время от времени по непонятным причинам. Ведь танк с отказавшим в самый ответственный момент орудием — это просто движущаяся мишень. Очень дорогая мишень! Я бы даже сказал — безумно дорогая мишень! Может, имеется какая-нибудь возможность объединить усилия товарища конструктора с его коллегами из Орудийно-Арсенального Треста, дабы до конца этого года дать нам, военным, действительно полностью боеготовое и надежное орудие? Но это, естественно, лишь в случае принятия положительного решения по производству подобных танков, — похлопал он по борту своего творения.