Читаем Ханты, или Звезда Утренней Зари полностью

Коска Малый, выставив перед собой хорей с металлическим наконечником, как с копьем, застыл в трех-четырех саженях от Кровавоглазого. Настороженный, бледный, весь напружиненный. Казалось, вот-вот сделает выпад и отскочит назад, как это принято у медвежатников, которые с копьем выходят на зверя. Видно, выбив пистолет, он так и поступил — отскочил на безопасное расстояние, чтобы нельзя было ухватить его хорей-копье.

— Брось! Брось! — еще раз взвизгнул Кровавый Глаз.

— Кто без хорея ездит? — удивился Коска. — Кто?

— Никто! — закричал Кровавый Глаз. — Брось! Сказано: брось!

И тут Коска Малый, словно готовясь к выпаду, на полшага отступил, а наконечник чуть выдвинул вперед и тихо, почти шепотом, приказал:

— Ссядь!

Кровавоглазый завертел головой: слева — пустынный лес на берегу, справа — пустынный лес на берегу, сзади — безногий каюр с обломком костыля, спереди — хорей с наконечником. Вскинул голову к небу — и там пусто. И правая рука перестала шарить по боку и замертво повисла вдоль туловища. Всем телом он почувствовал металлический привкус кованого наконечника и вмиг ослабел, будто жилы порвались вдруг. Так ему сподручнее, подумал он о Коске, увидев его побелевшие пальцы, сжимавшие березовый хорей с наконечником на нижнем утолщенном конце. Впился глазами в наконечник. Наконечник, кованый, с локоть длиной, теперь смотрел прямо на него. Этим наконечником проверяют толщину льда на переправах, проламывают головы нападающим на стадо волкам, продалбливают лунки на обледеневшей земле. С таким наконечником, как с копьем, можно на медведя выйти.

И ноги помимо его воли подкосились, и он тяжело плюхнулся на снег. Он хотел что-то сказать, но губы задрожали, потом их свело судорогой, и он не смог выговорить слово.

— Туда! — Коска показал хореем на нарту.

Кровавый Глаз не понял или не сумел подняться на ноги. В ожидании кованого наконечника не отрываясь следил за хореем в руках охотника.

— На нарту! — повторил Коска, и на лице его появилась досада.

Кровавый Глаз скорее понял по движению магического наконечника, нежели услышал голос и осознал значение слова «нарта». Наконец тяжело поднялся и поплелся к нарте. Когда он, укутавшись в тулуп, повалился на свое место, Коска Малый переложил хорей на правую руку, ногами разгреб снег и разыскал пистолет. Стряхнув снег, он деловито осмотрел «маленькое ружье», повертел в руках, затем сунул в качинг — меховой подсумок для спичек, бруска, ниток, иголки и другой мелочи — на правом боку и завязал тесемки крышки.

Теперь край одного глаза он все время держал на пассажире в тулупе. Тот пока неподвижно сидел на нарте. И он подошел к Курпелак Галактиону. И каюр, увидев Коску Малого, вдруг всхлипнул и тихо протянул:

— Ма невремлам…[44]

И по щекам ручьями побежали слезы.

Коска неловко потоптался возле него. Потом взял обломки костыля и направился к своей нарте. Вытащил из-под сиденья топорик, вытесал две реечки и, приложив их к излому костыля, крепко перемотал бечевкой. Затем вернулся к Галактиону, постоял немного молча, потом резко сказал:

— Мос![45] — и хотел добавить, что у него тоже дети, но смолчал: у того одна нога, а у него — две. Вдвое больше.

И Галактион так же неожиданно перестал, как и начал. Он молча взял костыль. И Коска помог ему подняться, стряхнул снег с его малицы.

— Нунгнам курая немрэх? — спросил Коска. — Топ юх кура мурт?

— Немрэх, — усмехнулся Галактион. — Топ юх курам мурт…

— Юх курая варем. Пухел муцы пыкел, — улыбнулся и Коска.

— Нух туй — тулсахет морийэх. Алы ченыя куты ил юх цоп…[46]

Кровавоглазый зашевелился на нарте, насторожился. Но люди, казалось, не обращали на него внимания, словно его вовсе не существовало.

Курпелак Галактион выпрямился, стряхнул снег с лямок павшей оленихи и взглянул на Коску Малого. Молча обменялись взглядами, и молча же Коска Малый распряг правого пристяжного бычка своей упряжки и подвел его к товарищу. Тот благодарно кивнул, надел на оленя недоуздок и лямки. И, развязав поводок, тронул вожака. Заскрипел снег под полозьями.

— Цела. Только деревянную сломал…

— Деревянную-то я залечил. До поселка выдержит.

— Сучок был — там поломалась. Так бы что ей, деревяшке…

Кровавый Глаз неподвижно сидел на своем месте.

Сзади впритык ехал на двух оленях Коска Малый.

«Есть повод, отцово золото „выжимать“ начнет», — подумал Галактион о своем пассажире. Но ничего тот не выжал. В поселке пробыл недолго — сказался больным и уехал. Обратно вез его другой каюр. На сей раз, к удивлению жителей Реки, он никого не забрал с собой. Видно, и вправду какая-то хворь нашла на него.

Это был его последний приезд.

Уехал. А смутные слухи о перебитой ноге — деревянной — и кованом наконечнике остались — упорно кочевали из селения в селение. Река вздыхала. Река ждала. Река чувствовала, что гроза нависла над Кур-пелак Галактионом и Коской Малым из сира Лося. «Тот», Кровавый Глаз, шутить не любил. Поэтому многие жители не без основания полагали, что земные дни несчастных сочтены…

Перейти на страницу:
Нет соединения с сервером, попробуйте зайти чуть позже