Хаос

Конечно, я скучаю по Кэлу и Лэти, по остальным братьям и маме с папой. Скучаю по Роуэн и Ди, и даже по моей пожилой хозяйке. Скучаю по своей собственной кровати и по тому, что у меня есть больше, чем просто несколько пар одежды, а ещё по телевизору в прайм-тайм и просмотру футбола по воскресеньям на родительском диване. Но я не скучаю по тому, что Шон меня не целует и не трогает. Я не перестаю удивляться тому, каково это — быть желанной для него.

Для меня турне становится другой жизнью, одной из тех, что сопровождаются поцелуями и тайными улыбками. Мы с Шоном держим все, что происходит между нами, в секрете от всех остальных, потому что не думаю, что кто-то из нас знает, что происходит на самом деле…

Это раннее пробуждение, чтобы хихикать у его губ на кухне. Это ускользание от толпы, чтобы стонать у его губ в темноте.

Сегодня утром, открыв глаза, я вижу, что Шон улыбается мне через проход, и прячу глупую улыбку, которая расползается на моем лице, глубоко в подушку. Когда снова смотрю на него, он подмигивает мне, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не разбудить остальных мальчишек глупым девчачьим хихиканьем. Шон указывает на кухню, но я качаю головой. Он снова указывает, и я одариваю его еще одной смутьянской улыбкой и качаю головой. Дьявольски ухмыляясь, он поднимает телефон.

Шон:Душ?

Читая его сообщение, я прикусываю губу, забыв, что он может меня видеть. Когда смотрю в его сторону, то почти уверена, что он собирается поднять меня и отнести туда, хочу я этого или нет.

Я:Еще поспать :Р

Шон:Тогда я забираюсь к тебе в постель.

Я:Ты этого не сделаешь.

Я резко поворачиваю голову в его сторону, когда слышу, что он начинает вылезать из-под одеяла, и проскальзываю в проход прежде, чем он успевает меня опередить. А на кухне он заключает меня в объятия и наказывает за поддразнивание — обжигающими поцелуями, от которых у меня перехватывает дыхание, и мягкими прикосновениями, сводящими с ума. Шон обращается с моим телом, как с игрушкой, которую изучает, и я счастлива позволить ему играть. Он, не торопясь, преподает мне урок — слишком долго, потому что автобус тронулся, мальчики проснулись, а нас с Шоном чуть не поймали с руками под одеждой друг друга. Казалось бы, уже в сотый раз.

Я провожу день раздосадованной, но это того стоило. Тот факт, что мы — тайна, делает наши отношения еще более забавными, делает нас еще более отчаянными, и каждый момент, который провожу с ним, кажется чем-то, что я краду для себя.

— Кит? — спрашивает голос Кэла в моем ухе, и я встряхиваю головой, освобождаясь от мыслей о своем утре с Шоном, чтобы ответить ему.

Я сижу на обочине возле закусочной быстрого питания, пока парни заканчивают завтракать внутри, прижимая телефон к уху, и моя кожа словно тает от жары.

— Я липкая.

— А?

— Джорджия, — ворчу я, вытирая пот с рук и слезая с бордюра, чтобы найти тень. — Я вся липкая. Серьезно, моя кожа сейчас как слизь.

— Фу.

— Я похожа на тающую восковую фигуру. Клянусь Богом, мои уши потеют изнутри.

— Гадость, — говорит Кэл.

— Знаю. — Я прижимаю телефон к плечу и машу руками, как цыпленок, создавая поток воздуха, чтобы подышать. — Не смей хоронить меня в Джорджии. Соскреби меня с тротуара и отправь в Антарктиду или еще куда-нибудь.

Брат хихикает, и я поднимаю заднюю часть своей рубашки, чтобы прижаться голой спиной к затененному кирпичу соседнего здания, игнорируя осуждающие взгляды прохожих.

— Я так понимаю, ты готова приехать домой на эти выходные? — спрашивает он.

Мои мысли тут же возвращаются к Шону и тому, как он целовал меня сегодня утром на кухне. Адам решил проснуться пораньше, и это должно было случиться именно сегодня. Каждый чертов раз, когда мы с Шоном становимся слишком возбужденными, происходит нечто, что отрезвляет нас, и я не уверена, должна ли я быть благодарна за это или проколоть все шесть шин автобуса.

— Нет, — признаюсь я, а потом вздыхаю и начинаю изливать душу. — Мы с Шоном…

— Че-е-ерт, — стонет Кэл. — Я так и знал! Я знал это.

Закрываю глаза за темными очками, которые на мне надеты.

— Не знаю, что будет, когда мы вернемся домой.

Не то чтобы я не думала об этом миллион или два миллиона раз. Я не хочу, чтобы мы навсегда остались тайной, но именно я сделала это с нами, скрывая то, что мы делали на кухне от Джоэля в самом начале, и Шон не возражал. Как я буду выглядеть, если сейчас передумаю? Нуждающейся. Отчаявшейся. Жалкой. Шон не сказал, чего он хочет от меня, а я слишком боюсь разочарования, чтобы спросить. Я слишком боюсь, что мое сердце разобьется. Снова.

— Он пригласил тебя на свидание или просто использует тебя, как друга для траха? — спрашивает Кэл.

— Мы не трахались.

— Ответь на вопрос.

— Даже не знаю.

— В смысле ты не знаешь?

— Думаю, что мы вместе, — говорю я, в основном, чтобы успокоить брата, потому что, честно говоря, я не уверена в том, что думаю.

— Ты так думаешь?

Я вытираю слой пота со лба.

— Кажется, я снова влюбилась в него.