Хаос Возрождённый

— Энкрич Долговязая Смерть, — ответил парень. Маггорайхен упоминал это имя, но что толку? Я ожидал встретить только одного н'удана и не так скоро. Что я смогу сделать с двумя прислужниками Великого Саусесана? Я надеялся, что Мийэн Заурбанз уже справился хотя бы с кем-то из них. Не говоря ни слова более, я бросился внутрь Темницы. Я мчался среди покореженных стен и колонн, словно меня подгоняла чужая воля. В голове было пусто, я не осознавал, что уже спускаюсь по винтовой лестнице вниз. Пот выступил на спине, и это я почти не замечал. Спустя минуту я выбежал на площадку с колоннами и увидел двух людей. Первый был мужчина лет сорока пяти, он застыл, едва я показался из коридора. Второй — вылитый Кощей Бессмертный, стоял ко мне боком. По его ноге струилась алая кровь. Он обернулся в мою сторону, а через миг поднял руку, на которой сверкал перстень. Я застыл, словно меня заколдовали, лихорадочно соображая, что делать. А потом случилось сразу несколько вещей, природу которых составляла магия. Перстень Энкрича вспыхнул и в меня полетел небольшой пламенный шар. Вместо того чтобы использовать Йенталстуакрахт и отразить этот фаербол, как учил меня Аархин, я просто зажмурился. Но огонь не ударил по мне, меня внезапно охватило странное чувство, что все мое тело сжимается, словно пружина, а затем я перестал ощущать под ногами твердую поверхность. Я открыл глаза и обомлел. Я уже находился не у входа, а на том месте, где стоял первый человек. Он же оказался там, где секунду назад я был истуканом, и заклятие н'удана угодило прямо в него. Пламя будто вонзилось ему в грудь, одежда вспыхнула. Мужчину отбросило в сторону, при этом он не издал ни звука. Огонь быстро погас, но человек уже не шевелился. О Порядок! Только не говорите мне, что я только что видел смерть Мийэна Заурбанза. Только не говорите. Я готов был кричать. Кричать и рыдать, ибо все мои надежды исчезли, как исчезают надписи на песке, когда на них набегают волны. Я остался один на один с высоким хаоситом. Даже с расстояния в несколько шагов, я видел, как горят его глаза, как злоба, переполняющая его, поддерживает этот пожар гнева.

— Я ждал сто шесть лет, чтобы лишить это тело силы, — произнес долговязый, слегка покачивая изогнутым клинком. — Но, к сожалению, оно отныне не принадлежит Аархину Маггорайхену.

— Что с того? — спросил я, чувствуя, что ни страха, ни слабости во мне не осталось. Только внутреннее равновесие. Теперь я должен сам справиться с этим страшным врагом.

— Кто бы ты ни был, я сильнее. Тебе известно, кто я? Можешь не говорить. Я Энкрич, долговязая смерть! Самый преданный н'удан Великого Саусесана.

— Н'удан? Когда-то да, а сейчас ты лишь человек, энергия которого требует восстановления. Я не боюсь тебя.

— Не боишься? — Энкрич сделал шаг по направлению ко мне. Нога, которую, скорее всего, ранил Мийэн, у него плохо работала. Это уже давало кое-какую надежду, что я выдержу противостояние. А там, может, и храмовники поспеют.

— Нет, я ничего не боюсь, — соврал я, стараясь придать голосу силу.

— Кто ты, чужак? Как завладел телом н'шаста?

— Этого ты никогда не узнаешь.

— Ты Равновесие?

— Нет. — О чем он толкует, какое равновесие?

— Я не могу обнаружить твою силу. — Убийца приблизился еще на три шага. — Ты не владеешь способностью касаться энергии. Кто ты?

— Пришелец из другого мира.

— Так значит, путешествия возможны!

— О да, только тебе такое не светит, каланча ты недоделанная.

— Я выпущу твои кишки и без потоков магии, чужак. Ты будешь молить о пощаде, но я не соизволю прекратить твои мучения.