Хаос Возрождённый

Спустя какое-то время я понял, что нужно идти вперед. Уверенность в этом возникла неожиданно, словно вспышка слабого огонька в ночи, когда ты знаешь, что он слаб, но одновременно с этим понимаешь, что и такого огня хватит и чтобы согреться, и чтобы видеть вокруг. Я пошел вперед по воде, вперед по длинному коридору. Я переставлял свои ноги, загребая ими эту странную воду, нарушая тишину, словно хулиган в библиотеке.

Я смотрел на потолок на ходу, казалось, что плоские магические светильники, которые были здесь повсюду, передвигаются как летающие тарелки, медленно тянутся друг за другом, словно играют в ленивые догонялки. Коричневые стены справа и слева, потрескавшиеся и в некоторых местах покрытые зеленоватым мхом, почти не обращали на себя внимания, пока взгляд не стал цепляться за белые двери. Они-то откуда здесь взялись? Через некоторое время моего путешествия в этом сводящем с ума месте, я вдруг отчетливо осознал, что дверей тут — бесконечное множество! Этих пугающих белоснежных дверей с круглыми черными ручками.

Я дошел до первого разветвления. Передо мной оказались парапет и стена с дверью. Направо и налево шли две еще ветки коридора, схожие, как близнецы. Я остановился, прислушиваясь к своим ощущениям. Куда дальше вправо или влево? Или, может быть, вернуться назад? Или вообще остаться прямо здесь. Но ответ пришел справа. Это было не нашептывание воды, не голоса дверей, не зов светильников или зеленого мха на стенах. Это был крик девочки. Я замер. Сердце едва не остановилось от напряжения, охватившего меня. Крик повторился. Не испуганный крик, не крик ужаса. Просто крик: «Тут есть кто-нибудь?» Конечно, есть! Я здесь. Я повернул в правый коридор и побежал. Я кричал: «Есть! Я здесь! Не бойся!» Вода плескалась у меня под ногами, мельтешили двери и волшебные огни. Уши донесли до меня такой же плеск издали. Девочка бежала ко мне навстречу.

Да, это было она, та самая девчонка с кровати. Она увидела меня, замерла на месте, а потом резко запрыгнула на камень, открыла белую дверь и исчезла. Твою мать! Что вообще происходит! Это магия Хаоса на меня действует? Или я сейчас в голове девочке, пораженной недугом? Я взобрался на парапет и достиг двери, за которой она скрылась. Я аккуратно взялся за ручку, но она не обдала меня ни холодом, ни жаром. В ней никакого подвоха не было. Я открыл дверь, за которой не было ничего, кроме серого тумана. Аархин, где ты, товарищ мой боевой, что мне дальше делать? Но здесь не было н'шаста Энхора, лишь Дима Ладыженский с Земли. Я задержал дыхание и шагнул в туман.

Как писал Николай Васильевич Гоголь: «Не было печали, так подай». Я стоял на опушке в лесу в совершенно другой одежде, и, судя по рукам, находился в собственно теле. На сон все это не походило, но и радоваться, что я вернулся домой, было рановато. Следов убежавшей девчонки я не нашел. Я приметил тропинку, ведущую в чащу, и направился к ней.

Когда тропа привела меня в низину, я увидел перед собой сгорбленную старуху, которая несла на спине вязанку хвороста. Казалось, она не заметила приближающегося к ней человека, не услышала моих шагов и хруста веток под ногами. Удивительно, откуда эта пожилая леди вообще здесь появилась? Я ожидал тут встретить, ну максимум девочку из островного городка. Поравнявшись с ней, я спросил:

— Вам помочь?

— Спасибо, парень, — хриплым голосом ответила старуха, наморщив своё уставшее лицо. Старуха не выказала ни тени испуга, значит, все-таки слышала меня, но не подала виду. Я взял её вязанку, положил себе на плечо, и мы продолжили путь вместе. Старуха всю дорогу молчала, да и сам я не знал, как завести разговор. Наконец, тишину, которую нарушало только пение птиц, прервал человеческий голос:

— Как тебя зовут, парень? — спросила старуха.

— Дима, — ответил я, — а вас?

— А меня Наиша, — сказала она, и я понял, что это точно не Земля. Вновь затянулось длительное молчание. Тропа к этому времени стала петлять, но оставалась ровной: без всяких рытвин и ям. Бабка вдруг остановилась, нагнулась, тяжело вздыхая, и сорвала несколько голубо-красных ягод, которые росли прямо у дороги. Я повторять за ней не стал, вдруг она их в качестве слабительного использует? Прошло уже больше часа, и я заметил, что в лесу становилось всё темнее и темнее. Тропы вскоре стало совсем не видно. Внезапно старуха свернула в чащу:

— Там мой дом, — произнесла она, — если хочешь, то можешь переночевать у меня. Нужно же мне тебя отблагодарить.

— Хорошо бы, — поразмыслив, согласился я. Оставаться ночью на корм зверям мне не льстило.