Хаосовершенство

Впрочем, думать о Грязнове сейчас не хотелось.

Оказавшись в родном Питере, Чайка, совершенно неожиданно для себя, почувствовал прилив сентиментальности – теплое чувство, которое появляется при возвращении домой, – и, поскольку время позволяло, решил прогуляться по улицам, на которых прошли его детство и юность.

С вокзала, разумеется, на Невский и пешком к реке, с улыбкой выискивая изменения и радуясь, если найти не удавалось.

«Осторожнее с карманниками. В настоящее время Невский поделен между тремя группировками, в каждой из которых насчитывается по семь-девять человек. Постарайтесь держаться от них подальше. – В правом верхнем углу напыленного на глаза Чайки наноэкрана появились фотографии воров. – Если вы стали жертвой карманников, не советуем обращаться к патрульным – они в доле. Лучше всего – плюньте».

В Москве Илья загрузил последнюю версию «Русской Рулетки», питерского аналога московского путеводителя «Дыры и Заборы», и теперь с интересом слушал тихий шепот, комментирующий все, во что упирался взгляд Чайки.

«Обратите внимание на великолепие Невской Мечети, отстроенной на месте музея атеизма…»

Близилось время пятничной молитвы, и прилегающая к мечети площадь стремительно заполнялась мобилями и автомобилями всех мастей, от «рабочих лошадок» до блестящих «Мерседесов Мао».

– Рюски?

– Анклав, – коротко отозвался Чайка.

– Дакумента!

– Нам тута тирариста не нада!

– Чо в рюкзака?

– Можа иму рюки в гору?

Патрульных было трое. На плечах автоматы, на телах черная форма со знаками различия муниципального комитета жилищно-коммунальной безопасности (это сообщила вездесущая «Русская Рулетка»), в глазах – горячее желание поймать хоть какого-нибудь преступника. Притушить желание удалось с помощью ставших уже традиционными десяти юаней.

Попрощавшись с дружелюбными муниципалами, которые на прощание посоветовали: «К дворца ни хади, тама сивоня О-Ка-Ры дикует», Чайка полавировал меж припаркованных на площади машин и прошел на Казанскую, с трудом подавив желание заглянуть в английский паб, в котором подавали и продолжали подавать отличное пиво. Затем прогулялся по Гороховой и набережной Мойки и, пройдя насквозь площадь Толерантности, на которой конный памятник Шамилю соседствовал с Музеем истории православия, вышел к реке.

«Наверняка у вас захватило дух от потрясающей, „открыточной“ панорамы на деловой центр блистательного Санкт-Петербурга. А теперь подумайте, что все эти грандиозные небоскребы, шпили которых теряются в сереньком балтийском небе, стоят практически на болотах, и…»

Десять башен справа – «энергетические», восемь слева – «металлургические», а в центре двенадцать федеральных красавиц, во главе с семисотметровой «Вперед, Россия!» – в них располагалось правительство великой страны.

И хотя небоскребы делового центра были видны отовсюду, Илье нравилось любоваться им от старого Адмиралтейства и представлять небоскребы стеной, надежно защищающей город от бушующего моря. Подумать только, ведь когда-то – Чайке доводилось видеть старые фотографии – остров был застроен примитивными низенькими зданиями и даже промышленными объектами, производившими самое удручающее впечатление. Зато сейчас…

– Внимание! Все в сторону! Внимание! Разойтись!!

Громкий голос выдернул Чайку из рассеянности созерцания, заставил обернуться и… как раз вовремя – напротив остановилась черная машина с мигалками.

– На землю, сука! Быстро!

Илья послушно бросился на тротуар.

– Только шевельнись, говнюк, пристрелим! – пообещал выскочивший из автомобиля громила в штатском и тут же доложил в рацию: – У нас чисто!

– Ты откуда взялся, придурок? – поинтересовался второй мордоворот и врезал Чайке ногой по ребрам. – Плакатов не видел?

– Да оставь его. Может, турист какой?

– Пусть привыкает к порядку, гнида! – Еще один удар. – Нам из-за него выговор влепят.

– Не влепят. Мы же нарушителя заметили и вовремя приняли меры. Всем понятно, что внешний периметр лажанулся.

По пустынной набережной пронесся кортеж блестящих машин.

– Лежать еще десять минут, понятно? – Второй громила, тот, что боялся выговора, наступил Илье на руку. – Понятно?

– Да.

– У нас снайперы повсюду, и они тебя, козла, кончат, если встанешь раньше!

– Понятно.

Рука и ребра болели, но Чайка, уткнувшись лицом в землю, все равно улыбался.

Он был дома. Он на самом деле был дома.

* * *

Анклав: Москва

Транспортный узел «Шереметьево»

Раннее утро, много народу, оставленные позади мысли

Надоедливый толстячок, страдающий синдромом мировой закулисы, все-таки подгадил Олово. Он сообщил во франкфуртское отделение СБА, что стал жертвой насилия, безы вычислили слугу и поместили его в список лиц, разыскиваемых за мелкое хулиганство. Пустяк, разумеется, но Пэт не пожелала тратить время на объяснения с СБА и велела Олово обратиться к контрабандистам. В результате несчастный слуга проделал обратный путь в багажном вагоне «суперсобаки».