Харассмент

У него была большая голова, казавшаяся еще больше из-за густых, крупно вьющихся волос, бороды и пышных усов. Борода и усы были совершенно седые. Размеренный голос и монументальная внешность придавали ему сходство с богом из детской Библии.

Инга плотнее сцепила ладони.

– Мой начальник Илья Бурматов вынудил меня вступить с ним в отношения, а когда я решила их закончить, стал угрожать мне. Сказал, что добьется, чтобы все возможности в компании для меня были закрыты.

– Вынудил? – переспросила начальница отдела кадров.

Инга прежде видела ее один раз, когда подписывала договор, и совершенно не помнила, как ее зовут. Сейчас она ей не понравилась. В отличие от Кантемирова, у начальницы было обеспокоенное недружелюбное лицо с плотно сжатыми губами. Она держала между пальцами ручку и делала движение, как будто постукивает ею. Стука, однако, не раздавалось, потому что ручка не касалась стола.

– Вынудил, – твердо сказала Инга. – Я никогда не хотела заводить с ним никакие романтические отношения.

– Вы знаете, что отношения между сотрудниками запрещены уставом компании?

– Знаю. Но повторяю, я этого решения не принимала.

– Ну как же не принимали, – медленно проговорил Кантемиров. – В вашем посте написано, что вы несколько месяцев встречались с Бурматовым. Даже если изначально вы не хотели, что-то же заставляло вас продолжать.

– Если меня что-то и заставляло, так он сам, Бурматов, – нетерпеливо сказала Инга. Она разжала руки и провела ими по коленям. – Как вы себе представляете отношения начальника и подчиненного? Я только вышла на работу, Бурматов казался мне недосягаемой величиной. Да я боялась ему слово наперекор сказать. Он к тому же то не давал мне прохода, то игнорировал. Это же все классическая манипуляция. И я ей поддалась – ничего хорошего в этом нет, но поймите, я боялась, что он меня уволит. И продолжала бояться еще несколько месяцев. Так что это столько длилось вовсе не потому, что я была в восторге. Просто собиралась с силами, чтобы уйти.

– Инга Александровна, у нас тут ваша зарплатная ведомость, – сказала кадровичка и подтолкнула в центр стола какие-то листы. Кантемиров и юрист склонились над ними, словно видели впервые, хотя Инга не сомневалась, что они внимательно изучили всё до ее прихода. – Вы у нас работаете десять месяцев, и за это время ваша зарплата выросла дважды – сразу после испытательного срока, а потом еще раз. Кроме того, вас премировали больше всех в вашем отделе. Это как-то связано с вашими отношениями с Ильей Борисовичем?

Инга усмехнулась.

– Мне было бы интересно послушать, что скажет на это Илья Борисович, – ядовито сказала она. – Если вы намекаете на то, что я требовала у него повышения зарплаты под предлогом наших отношений, то это неправда. Я о таком даже не заикалась. Наоборот.

– Вы отказывались? – спросил Кантемиров.

Инга смутилась.

– Нет, я не отказывалась, но много раз говорила, что это производит странное впечатление. Что неправильно поощрять меня, если у этого нет веских причин. Илья… Бурматов всегда отвечал, что мое повышение продиктовано исключительно объективными данными. Что я ценный сотрудник.

– Кто-нибудь из ваших коллег знал о ваших отношениях?

– Нет.

– А вам было известно, случалось ли раньше у Ильи Борисовича подобное на работе?

Инга опять вспомнила фотографию с Алевтиной.

– Нет, – поколебавшись, ответила она.

– Вы уверены? – прищурившись, спросила начальница отдела кадров.

Инга снова крепко сжала руки в замок.

– Мне ничего об этом не известно.

Кантемиров отодвинул от себя ведомость. Очкастый юрист, который за весь разговор не проронил ни слова, перехватил ее и, поднеся к глазам, стал пристально рассматривать. Инга вспомнила, что видела его на корпоративе. Проходя мимо них по коридору, он поздоровался только с Ильей. Тогда это показалось Инге очень надменным, поэтому сейчас она посмотрела на него неприязненно.

– Расскажите еще раз, что произошло после того, как вы разорвали ваши отношения с Бурматовым, – велел Кантемиров.

Инга рассказала, не жалея красок. Вчера она переживала, что ее фейсбучный пост мог оставить Илье лазейки для отступления, поэтому решила не повторять своих ошибок. Инга прочувствованно описывала, как несколько недель страдала от несправедливых претензий, как решила перевестись в другой отдел, чтобы сохранить дорогую ее сердцу работу, как столкнулась с Ильей на парковке. Под конец она смогла разжалобить саму себя, впрочем, неясно было, разжалобились ли остальные. Кантемиров степенно слушал, кадровичка по-прежнему трясла ручкой, а юрист, положив ведомость на стол, продолжал изучать ее с невозмутимым видом. Может быть, он просто избегает женщин?

Инге задали еще несколько вопросов и вскоре выпроводили, объявив напоследок, что, возможно, вызовут еще раз. Она вышла из кабинета и закрыла за собой дверь. Впечатления были смешанные. С одной стороны, ничего неожиданного или плохого не произошло, с другой – ее преследовало чувство, что она опять оказалась недостаточно убедительной.