Харон обратно не перевозит

Утром Рапозо удалось уговорить одного из индейцев пойти на разведку. В полдень индеец вернулся. Он утверждал, что город необитаем. Было слишком поздно, чтобы двинуться вперед сейчас же, поэтому отряд провел еще одну беспокойную ночь в лесу.

На следующее утро Рапозо выслал вперед авангард из четырех индейцев и последовал за ним с остальными людьми. Когда они приблизились к поросшим травой стенам, индейцы — разведчики встретили их тем же заявлением — город покинут. Теперь уже с меньшей осторожностью они направились по тропе к проходу под тремя арками, сложенными из огромных каменных плит.

Сверху, над центральной аркой, на растрескавшемся от времени камне были высечены какие — то знаки. Несмотря на свою необразованность, Рапозо все же смог разобрать, что это было не современное письмо.

Арки все еще были в прекрасной сохранности, лишь одна или две колоссальные подпоры слегка сдвинулись со своих оснований. Люди прошли под арками и вышли на широкую улицу, заваленную обломками колонн и каменными глыбами, которые облепили растения — паразиты. С каждой стороны улицы стояли двухэтажные дома из крупных каменных блоков, не скрепленных цементом, но подогнанных друг к другу с невероятной точностью; портики, суживающиеся вверху и широкие внизу, были украшены искусной резьбой, изображавшей демонов.

Мы не можем игнорировать это описание, сделанное людьми, которые не видели Куско, Саксауамана и других поразительных городов древнего Перу, отмечает Фосетт.

Часть домов превратились в руины, но много было и уцелевших домов с крышами, сложенными из больших каменных плит. Те из пришельцев, которые осмелились войти внутрь и попытались подать голос, тут же выскочили обратно, напуганные многоголосым эхом, отдававшимся от стен и сводчатых потолков. Трудно было сказать, сохранились ли тут какие — нибудь остатки домашнего убранства, так как в большинстве случаев внутренние стены обрушились, а помет летучих мышей, накапливаясь столетиями, образовал толстый ковер под ногами. Город выглядел настолько древним, что такие недолговечные предметы, как обстановка и произведения ткацкого искусства, должны были давным — давно истлеть.

Люди направились дальше по улице и дошли до широкой площади. Здесь в центре возвышалась огромная колонна из черного камня, а на ней отлично сохранившаяся статуя человека; одна его рука покоилась на бедре, другая, вытянутая вперед, указывала на север. Величавость монумента глубоко поразила путешественников. Покрытые резьбой и частично разрушенные обелиски из того же черного камня стояли по углам площади, рядом возвышалось строение, столь прекрасное по форме и отделке, что оно могло быть только дворцом. Его стены и кровля во многих местах обрушились, но большие квадратные в сечении колонны были целы. Широкая каменная лестница с выщербленными ступенями вела в обширный зал, где на стенах все еще сохранялись следы росписи.

Португальцы обрадовались, оказавшись на воздухе. Над главным входом они заметили резное изображение юноши: безбородое лицо, голый тоге, через плечо перекинута лента, в руке щит. Голова увенчана чем — то вроде лаврового венка, наподобие тех, что они видели на древнегреческих статуях в Португалии. Внизу была сделана надпись. Буквы удивительно походили на древнегреческие. Рапозо переписал их на дощечку.

Напротив дворца находились руины другого огромного здания, очевидно храма. Уцелевшие каменные стены были покрыты стершейся от времени резьбой, изображающей людей, животных и птиц, а сверху портала опять просматривалась надпись, которую, насколько мог точно, скопировал Рапозо или кто — то другой из его отряда.

Кроме частично сохранившихся площади и главной улицы, город был совершенно разрушен. В некоторых местах обломки зданий оказались прямо — таки погребенными под землей, на которой, однако, не росло ни травинки. То тут, то там путникам встречались зияющие расщелины, и, когда они бросали туда камни, звуков от падения на дно не было слышно. Не оставалось сомнений относительно причины разрушений. Португальцы знали, что такое землетрясение и какие оно может принести последствия. Вот здесь, на этом месте, ряд зданий был поглощен целиком, сохранилось только несколько резных каменных блоков. Нетрудно было представить себе картину бедствия, постигшего великолепный город: падающие колонны и каменные плиты весом 50 тонн и более за несколько минут уничтожили результаты упорного тысячелетнего труда.

С одной стороны площадь выходила к реке ярдов в тридцать шириной, исчезавшей в отдаленном лесу. Когда — то берег реки окаймляла набережная, но теперь ее каменная кладка была разбита и по большей части обрушилась в воду. По другую сторону реки лежали некогда обрабатываемые поля, ныне густо поросшие травой и цветами. На мелких болотах буйно рос рис и кормились утки.