Харроу из Девятого дома

Когда ты перехватила руки, держать меч стало гораздо проще.

– Что вы здесь делаете? – спросила ты. – Почему вы все живы? Как вы оказались на другом конце вселенной, в своем собственном шаттле, во многих звуковых годах от Девяти домов? Почему ваши тела не нашли в доме Ханаанском?

Жутко кривя склеенный рот, Дейтерос встала, зажав костыль под дрожащей рукой, и теперь брела к тебе, держась так прямо, что ты засомневалась в ее слабости. Она все еще оставалась капитаном Когорты. Она шла к тебе тихо, глядя темными холодными глазами. Ты держала в руках покрытый костью меч, хотя ни в коем случае не стала бы убивать ее мечом. Капитан прошла мимо явно недовольной Коронабет, на мгновение их глаза встретились, и Юдифь коротко покачала головой. Она остановилась в шаге от тебя. Сгребла в кулак полу твоего перламутрового плаща. Ты не дрогнула.

– Нн-н-н-н… м-м-м-п-ф… н-гаа, – выговорила она, как будто только одной силой отчаяния можно было разлепить склеенные губы. Камилла встала слева от нее, а Коронабет справа, но она замахнулась на них костылем. Хватка у нее была завидная. Когда она еще раз сказала:

– Н-х-х-р! – Ты освободила ее губы, язык и зубы. Ты всегда была слишком любопытна.

– Н-х-х-р… предупреди его, ликтор! За ним следят, черт побери, а я ничего не могу сделать! Я – узник войны! Если ты любишь его, скажи императору, что предатель уже… н-н-н-г-р-х!

К последнему н-г-р-х ты не имела никакого отношения. Коронабет невозмутимо зажала рот некромантки ладонью и потащила ее прочь – для человека ее габаритов это было несложно. У сестры Ианты были каменные глаза, и они с капитаном смотрели друг на друга враждебно, чтобы не сказать хуже. Униженную Юдифь утащили в недра шаттла, Коронабет пнула рычаг, закрывающий дверь, люк, визжа, пополз вниз, и тьма поглотила ее и яростное достоинство раненого солдата. И холодный взгляд слишком знакомого портрета тоже. Юдифь что-то показывала тебе жестами, но ты так и не выучила сигналов Когорты. Ты никогда не утруждала себя военными делами.

Камилла подобрала костыль и встревоженно сказала:

– Надо улетать. Нас не должно здесь быть.

– Ты дура? Думаешь, я вас отпущу, как…

– Я призываю в свидетели камень, который никогда не откатят от входа, – мгновенно сказала она. Она быстро училась. – Отпусти нас. Никому не говори, что мы здесь были. Не задавай больше вопросов. Мы больше не на одной стороне, Девятая. Я перед тобой в долгу. Но все изменилось.

Теперь твой язык словно бы приклеился к небу. Бывшая рыцарь Шестого дома бесстрастно посмотрела на тебя и добавила:

– Я сожалею, если это вдруг поможет.

– Не поможет.

– Согласна.

– Позволь мне спросить одну вещь. Один-единственный вопрос. Ради всего, что я сделала для тебя и главного стража Шестого дома.

Камилла посмотрела на тебя рассеянно и наконец сказала:

– Спрашивай. Я не буду обещать, что отвечу.

– Кто забрал вас из дома Ханаанского? С кем ты, Гект?

– Вы зовете их Кровью Эдема.

* * *

Вечером Мерсиморн спустилась, чтобы забрать тебя с поверхности планеты, которую ты убила, почти не задумываясь. Ты ничего не чувствовала и ничего не говорила, что полностью устраивало твою наставницу, потому что и ей нечего было сказать тебе, кроме:

– От тебя пахнет грязью.

Она молча отвезла тебя обратно на Митреум. Ты смотрела на удаляющуюся планету через окно. Она совсем не изменилась, разве что огромные глыбы льда на экваторе чуть-чуть потрескались. Она была абсолютно мертва, и скачущие по ней животные еще не подозревали об отложенном смертном приговоре. Черви копошились в жалкой зловонной дыре в твоей душе.

35

– Мне очень жаль, Девятый, – сказала Абигейл тем же нерешительным, добрым и заботливым тоном, каким ты бы сказала кому-то, что его котенок никогда не вырастет в тигра. – Я не эксперт в области психометрии, а рапира такая старая, что тебе понадобились бы настоящий эксперт Шестого дома и дьявольская удача. Она принадлежала твоей прапрабабке девять поколений назад, так? И ее использовали недолго?

– Таков, – послышался тихий похоронный голос рыцаря Харрохак, который казался еще тише и похороннее из-за прикрывавшего лицо шарфа, – был характер уступки.

– Клинок меняли?

– Рукоять оригинальная, если не считать яблока, – пауза, – и части эфеса.

– Хорошо. Нет никакого шанса, что на нее… попадала кровь?

– Ее использовали. Она рассказывала, что балансу делали комплименты. Ее трогали, пожалуй, двадцать или тридцать секунд.

– В перчатках.

– Таков обычай.

– Ортус, – сказала она, – меня этому не учили. Я думаю, наши шансы очень невелики. Ну, примерно, как шансы на то, что Магнус наткнется на тайный вход в утраченные кладовые Императора Неумирающего. Это даже вероятнее, пожалуй, поскольку я прихожу к выводу, что они расположены вдоль лаборатории, а не… ладно, неважно. Сэр, мне очень жаль, но… Преподобная дочь, это ты?

Вряд ли кто-то другой мог стоять на пороге, не желая пересекать его, и слушать остаток разговора. Харрохак держалась невероятно тихо, даже ряса не шуршала, но некромантка Пятого дома, как выяснилось, очень хорошо слышала.