Хасидские предания

А за обедом равви Шмелке радостно приветствовал равви Леви Ицхака, посадил его рядом с собой и даже ел с ним из одной посуды. Ученики равви Шмелке, наслышанные о странном поведении гостя, восприняли эти знаки уважения и дружбы с большим удивлением. После трапезы один из учеников уже больше не мог сдерживать своего негодования и спросил наставника, почему он оказал такое уважение столь пустому и нечестивому человеку, замеченному в таких–то и таких–то неблаговидных действиях. Цадик ответил: «В Гемаре читаем: «Раб (Абба Арека)*[207] в течение всех дней своей жизни никогда не вел просто мирских разговоров». Не замечаешь ли ты нечто странное в этой фразе? Не указывает ли она на то, что другие наставники проводили свое время в пустых мирских разговорах? Или о Рабе нельзя сказать ничего более достойного? Однако подлинный смысл этих слов таков: какие бы мирские дела Раб не обсуждал с людьми в течение дня, каждое его слово было наполнено тайным значением и смыслом, проявлявшимся лишь в высшем мире; при этом во всей этой деятельности его дух оставался непоколебимым в течение всего дня. Именно поэтому наши мудрецы хвалят его за то, в чем других находят недостаточно достойными похвалы. Другие могли заниматься этим не более трех часов, после чего сходили со столь высокого уровня; Раб же выдерживал целый день. То же самое можно сказать и о Леви Ицхаке: чем я могу заниматься не более трех часов, то он может делать весь день; он так напрягает свой дух, что постоянно ощущает себя в высшем мире, даже когда говорит с совершенно ничтожными людьми».

ЗАСМЕЯВШИЙСЯ

Равви Моше Лейб из Сасова был глубоко предан Бердичевскому цадику. Однажды его ученик Авраам Давид, позднее ставший равви в Бичаче, стал просить у наставника разрешения отправиться к равви в Бердичев, со способом обучения которого он очень хотел познакомиться поближе. Равви Моше Лейб не хотел давать ему разрешения. «В книге Даниила, – сказал он, – читаем, что «они обладали способностью стоять во дворце царя». Наши мудрецы толкуют эти слова так: они научились воздерживаться от смеха, сна и других подобных вещей. А равви Леви Ицхак постоянно полыхает незатухаемым огнем. Во всем, что он делает, присутствует его огнеподобная душа. Так что тот, кто отваживается предстать перед равви Леви Ицхаком, должен быть уверен в том, что он удержится от смеха, видя странные поступки святого равви, когда он молится или когда ест».

Ученик обещал, что сможет удержаться от смеха, и равви Моше Лейб разрешил ему поехать в Бердичев на субботу. Но когда за трапезой Авраам Давид увидел конвульсивные движения цадика и те рожи, которые он корчил, он не смог удержаться и засмеялся. Но затем, сотрясаемый приступами смеха, ученик впал в безумие. Его вывели из–за стола и по окончании субботы отправили с сопровождением в Сасов.

Когда равви Моше Лейб увидел своего ученика, то написал письмо цадику: «Я отправил тебе целый сосуд, а ты вернул мне разбитый».

Болезнь Авраама Давида длилась тридцать дней. Затем он неожиданно выздоровел. С того момента он каждый год в этот день устраивал праздничную трапезу; на ней он рассказывал о своей поездке в Бердичев, завершая свою историю такими словами: «Возблагодарим Господа, ибо благ Он и милость Его – повсюду».

ДЕНЬ ЗА ДНЕМ

Каждый вечер Бердичевский равви разбирал в своем сердце сделанное за день и каялся во всех своих проступках, которые замечал. Он говорил: «Леви Ицхак никогда впредь не сделает этого». Затем спохватывался: «Леви Ицхак говорил то же самое вчера!» После чего добавлял: «Вчера Леви Ицхак говорил неправду, но сегодня он сказал правду».

Бердичевский равви постоянно повторял такие слова: «Подобно женщине, страдающей от сильных болей при рождении ребенка, которая говорит, что больше никогда не ляжет со своим мужем, но затем забывающей о своем обещании, мы каждый раз на Йом–Кипур признаемся в своих грехах и обещаем исправиться, но затем продолжаем грешить; Ты же продолжаешь прощать нам грехи наши».

ВЕЧНЫЕ НАЧАЛА

Некий ученик спросил Бердичевского равви: «Талмуд учит, что «совершенные в праведности не могут достичь того места, которое достигают обратившиеся к Богу». Неужели, согласно этим словам, совершенный в праведности от юности своей следует за тем, кто много раз отступал от Бога, и не может достичь его степени?»

Цадик ответил: «Тот, кто каждый день видит новый свет, свет, не виденный им вчера, если он стремится к истинному служению, должен признать несовершенным свое вчерашнее служение, искупить его и начать все заново. А совершенный, уверенный в том, что он всегда совершает правильное служение, и ни на шаг не отступающий от своего мнения, не воспринимает света; поэтому он следует за тем, кто постоянно как бы заново обращается к Богу».

ЗАВИСТЬ