Хасидские предания

В молодости Зуся был членом конгрегации Великого Маггида, равви Баэра из Межрича. Однако он не жил с другими учениками. Зуся скитался по лесам, спал там в укромных уголках и постоянно пел восхваления Богу, так что люди, говоря о нем, постоянно вспоминали слова Соломона: «Любовию ее услаждайся постоянно»*[221]. Младший брат Зуси, Элимелек, который был тогда еще мальчиком и не входил в число членов конгрегации, все свое время проводил за книгами. Он восхищался Зусей и однажды спросил его: «Брат, отчего ты ведешь себя так, что все в Доме Учения называют тебя странным?» Зуся ответил ему, улыбнувшись: «Брат мой, я расскажу тебе об этом одну историю». И вот эта история.

У одного бедного дровосека было сильное желание увидеть царя. Он покинул свою деревню и много дней шел, покуда не добрался до того города, где жил царь. После многочисленных попыток дровосек получил работу в царском дворце. Его обязанностью было топить печи. Все свое рвение и способности вложил дровосек в эту работу. Он сам ходил в лес, приносил оттуда лучшие деревья, пропитанные душистой смолой, колол их на поленья и – в точно назначенные часы – искусно складывал в многочисленных печках. А царь наслаждался приятным теплом и комфортом, чувствуя себя как никогда хорошо. Он спросил, кто это создает ему такие удобства, и ему рассказали о дровосеке и его работе. Царь отправил к дровосеку посланцев спросить, что тот хотел бы получить от него в награду. Бедный дровосек нижайше попросил царя предоставить ему возможность видеть царя каждый день. Его просьба была удовлетворена: в сарае, где жил дровосек, сделали окошко, выходившее точно на окна стоявших рядом царских палат, так что дровосек мог постоянно смотреть в него и видеть царя.

И вот однажды принц, сидя за столом вместе с отцом, сказал что–то, что царю не понравилось, и был лишен права целый год входить в царские покои. Какое–то время принц был вынужден жить в полном одиночестве. Затем он стал угрюмо слоняться по отдаленным коридорам дворца. Когда принц подошел к маленькому сараю дровосека, его охватило огромное желание увидеть отца и он стал просить дать ему возможность посмотреть в окошко в сарае. Дровосек и принц разговорились.

«Брат мой, – неожиданно произнес Зуся, обращаясь к Элимелеку, когда дошел до этого места в своей истории, – вот что сказал бедный дровосек принцу, когда они беседовали: «Ты живешь в доме господина нашего, в его комнатах и ешь с ним за одним столом. Все, что от тебя требуется, – это вести с ним мудрую беседу. А я глуп и неучен и поэтому должен исполнять свою низкую службу для того, чтобы хотя бы иногда видеть лицо господина нашего».

СЛОВО

Рассказывал равви Израэль из Рижина: «Все ученики моего предка. Великого Маггида, восприняли его учение – все, кроме равви Зуси. И это потому, что равви Зуся никогда не мог дослушать проповеди своего учителя до конца. Но уже в самом начале проповеди, когда маггид приводил слова Писания, которые он хотел далее толковать, и произносил «и Бог сказал» или «и Бог говорил», равви Зуся впадал в неистовство, кричал, бился в конвульсиях и махал руками так сильно, что начинал беспокоить всех присутствовавших, и его выводили. И покуда он стоял где–нибудь в другой комнате или в сарае, он бился о стены и громко кричал: «Бог сказал!» Зуся не успокаивался, покуда мой предок не заканчивал толковать Писание. Вот почему он не был знаком с проповедями маггида. Но истина, говорю вам, истина, говорю вам, в том, что если человек говорит в духе истины, а другой слушает его в духе истины, то одного слова достаточно, ибо одним словом может возвыситься мир и одним словом мир может быть искуплен».

ТОЛЬКО ДОБРО

Однажды, когда молодой Зуся жил у своего учителя, равви Баэра, к Великому Маггиду пришел некий человек и стал просить о помощи. Зуся увидел, что этот человек полон греха и совершенно не стремится к раскаянию. Тогда он рассердился и гневно сказал незнакомцу: «Как такой человек, как ты, повинный во всевозможных преступлениях, имел наглость предстать перед святым без всякого стыда и без всякого желания покаяться в грехах?» Пришедший к маггиду замолчал, смутился и ушел.

Зуся же почувствовал стыд за то, что он сказал, и не знал, что делать. Тогда учитель произнес над ним благословение, и с того момента Зуся замечал в людях лишь доброе, даже если человек грешил прямо у него на глазах.

Но поскольку дар видения Зуся не утратил, то все грехи, которые он распознавал в людях, он считал своими собственными и обвинял в них самого себя.

Когда Рижинский равви рассказывал это о равви Зусе, он обычно добавлял: «Если бы все мы были подобны равви Зусе, то зло бы давно исчезло, смерть была бы преодолена и наступила бы совершенная жизнь».

СТРАДАНИЕ