Хаски и его учитель белый кот. Том III

Чу Ваньнин еще не определился в своем отношении к событиям, связанным с Наступающим на бессмертных Императором, и ничего не сказал и не спросил.

На самом деле, выражение тревоги на лице Мо Жаня и было лучшим ответом на любые вопросы, так что не было нужды ни о чем его расспрашивать. Кроме того, после стольких ударов, что ему пришлось принять один за другим, он чувствовал себя совершенно разбитым, и разум его погрузился в оцепенение.

Прошло довольно много времени, прежде чем Чу Ваньнин высвободился из объятий Мо Жаня и медленно поднялся на ноги. Не в силах вынести направленный на него пристальный взгляд Мо Жаня, он закрыл глаза и пугающе спокойным голосом произнес:

— Я хочу войти в эту пещеру.

— …

— Раз уж мое другое «я» так усердно потрудилось, чтобы все это организовать, я хочу войти и посмотреть.

— …Ты возненавидишь меня, если узнаешь правду? — это был такой до невозможности наивный вопрос, но Мо Жань все равно не удержался и задал его, а потом и сам пробормотал ответ. — Ты будешь ненавидеть меня.

Зрачки Чу Ваньнина чуть расширились. Наконец, он все-таки повернулся и посмотрел на него:

— Тасянь-Цзюнь… в конце концов, что именно он сделал?

Он не смог сказать «ты», поэтому сказал Тасянь-Цзюнь.

Однако этого хватило, чтобы подарить Мо Жаню проблеск надежды. Однако этот слабый лучик все еще был слишком тонким: с одной стороны, ему хотелось изо всех сил ухватиться за него, а с другой — от страха его душа ушла в пятки.

Губы Чу Ваньнина чуть шевельнулись, глаза слегка сощурились.

— Убил человека?

Мо Жань не ответил.

— Вырезал целый город?

Мо Жань закрыл глаза, продолжая хранить молчание.

Чу Ваньнин вспомнил те странные сны, что видел раньше и считал просто абсурдными эротическими кошмарами, потом подумал о том мужчине в Зале Духа Дракона, о его речах и поведении по отношении к нему, и смутно начал понимать подоплеку всего этого дела. Слова вертелись на кончике его языка, но он все еще не мог задать прямой вопрос и, в конце концов, сказал лишь:

— А я? Разве я рядом с ним[242.2]?

Кадык судорожно дернулся. Он хотел бы ответить, но был не в состоянии ничего сказать.

Мо Жань так долго трусливо бежал от неизбежного, и вот сегодня небесные сети, наконец-то, поймали его и на этот раз в них не было дыры, через которую он мог ускользнуть. Он чувствовал себя преступником, что, преклонив колени, стоял на помосте для казни в ожидании смерти и уже видел тень от палача, который занес над ним свой палаш.

Когда упадет голова? Когда упадет голова…

Внезапно он понял, что больше не желает ждать и снова убегать. Жить вот так, все время ожидая, когда опустится меч, слишком тяжело и изматывающе. Уж лучше он сам разобьет голову о стену, забрызгав все вокруг своей кровью.

Мо Жань открыл глаза и сказал:

— Войдем в пещеру.

Пальцы его шевельнулись, словно он хотел взять Чу Ваньнина за руку, но в конце концов, он лишь потеребил уголок своей одежды и пошел впереди.

Прежде чем войти в эту горную обитель отшельника, он на мгновение замешкался, а после, обернувшись к Чу Ваньнину, растянул рот в широкой улыбке:

— Учитель.

Чу Ваньнин посмотрел на этого молодого человека, который улыбался ему так ярко и пылко, словно хотел в один миг растранжирить все надежды и счастье, что были ему отмерены.

И больше не использовать до конца жизни.

При виде этого улыбающегося лица сердце Чу Ваньнина пронзило отрезвляющей разум болью. Он подошел ближе, но нужные слова так и не пришли ему в голову, душа пребывала в полном смятении, поэтому он просто поднял свою холодную, как лед, руку и погладил такое же холодное лицо.

— … — на миг Мо Жань потрясенно застыл на месте. Медленно его глаза широко открылись.

Чу Ваньнин же закрыл глаза и вздохнул. Крепко схватив и притянув к себе руку Мо Жаня, который больше не смел проявить подобную инициативу, как будто одновременно говоря это самому себе и обращаясь к Мо Жаню, он сказал:

— Я… своими глазами видел, как ты вырос и стал таким, как сейчас. Так что ты — не он. Ты совсем не похож на Тасянь-Цзюня.

Мо Жань, который по-прежнему напряженно вглядывался в его глаза, словно одеревенел. Потребовалось время, чтобы он нашел в себе силы улыбнуться. Горло перехватило, но он смог с трудом выдохнуть:

— Да.

Слезы застлали глаза.

Почему же не похож?

Он самый отвратительный человек в мире, сбежавший из прошлой жизни призрак демона.

Получив такую поддержку и одобрение еще до того, как была поставлена последняя точка, Мо Жань подумал, что Небеса в самом деле благоволят к нему. Что бы ни случилось, после того, как Чу Ваньнин восстановит свою память, он не будет роптать.

Закрыв глаза, Мо Жань взял Чу Ваньнина за руку и, сделав глубокий вдох, вошел в пещеру горы Лунсюэ.

Стоило им зайти внутрь, все, что было снаружи, как будто растворилось и исчезло.