Хаски и его учитель белый кот. Том III

Что касается Чу Ваньнина, широко распахнув глаза, он еще сильнее закусил уже прокушенную губу. Его дыхание сбилось и участилось, но он так и не проронил ни звука, продолжая сопротивляться и отказываясь повиноваться. В конце концов, он почти с грустью посмотрел на человека перед собой и из его горла все же вырвалось:

— Мо Жань… — и у него тут же перехватило дыхание.

«Мо Жань, ты ведь не такой…

Ты ведь не такой. Это твой отец-наставник… в прошлой и этой жизни... так и не смог…

Не смог позаботиться о тебе.

Две жизни я смотрел, как ты сходишь с ума и как ты умираешь.

Мне действительно стыдно, я заурядно растратил всю жизнь и в итоге потерпел сокрушительное поражение, не сумев спасти тебя».

— Почему ты… — Тасянь-Цзюнь на миг ошеломленно замер, — ты плачешь?

Он и правда плачет?

Он не мог этого понять. В его теле огонь пылал слишком сильно. Похоже, накормив его этим зельем, Тасянь-Цзюнь решил превратить кости Чу Ваньнина в податливую глину, но теперь огонь страсти слишком разбушевался. Только когда Тасянь-Цзюнь заговорил, он осознал, что что-то горячее и влажное выскользнуло из уголков его глаз и скрылось в волосах на его висках.

Странным образом на лице Тасянь-Цзюня отразилось сразу несколько сильных эмоций: вроде злость, а в то же время ревность, как будто растерянность и в то же время…

Чу Ваньнин закрыл глаза.

Он подумал, что, вероятно, сошел с ума, раз в какой-то момент увидел в этой паре черных с фиолетовым отливом глаз след сердечной боли.

Просто показалось.

Однако в повисшей между ними тишине, словно испугавшись, что прямо сейчас он превратится в пыль и навеки исчезнет, Тасянь-Цзюнь вдруг сгреб его в объятия и крепко прижал к себе. Он больше не пытался его убеждать и не принуждал его ни к чему, а просто усадил Чу Ваньнина к себе на бедра и чуть позже, наконец, оторвавшись от созерцания его прекрасного лица, крепко поцеловал.

— Ваньнин… Ваньнин…

Этот поцелуй был влажным и торопливым, болезненным и безумным. Большая ладонь Тасянь-Цзюня погладила талию Чу Ваньнина, а потом вдруг стремительно нырнула под подушки в поисках давно приготовленной бутылочки с мазью, которая пролежала там слишком долго.

Стоило Чу Ваньнину увидеть эту мазь, и его разум словно онемел.

«Яд Вечной Любви».

Однажды Тасянь-Цзюнь уже использовал это средство на нем. Пусть сейчас в его душе царили хаос и скорбь, Чу Ваньнин все же не мог не почувствовать пронизывающий до костей страх. Раньше ему пришлось на себе узнать эффект этой мази, а теперь, когда его уже накормили таблеткой с афродизиаком, Тасянь-Цзюнь, этот безумец, он… он еще и…

Чу Ваньнин бросил все силы на то, чтобы оттолкнуть его, но в его теле почти не осталось сил для сопротивления.

— Нет… Мо Жань… ты не…

— Тс-с, — в темных глазах Тасянь-Цзюня было сложно что-то прочесть. — Этот достопочтенный отличается от него, и когда ты попробуешь, сразу поймешь, что только этот достопочтенный сможет позаботиться о тебе так, что ты будешь полностью удовлетворен. А тот лицемерный святоша, что он вообще мог?

Он окунул пальцы в мазь и без дальнейших разговоров и объяснений ввел их в задний проход Чу Ваньнина. Чу Ваньнин приглушенно вскрикнул, его прямая спина напряглась еще больше, но чем сильнее было его напряжение, тем настойчивее и глубже Тасянь-Цзюнь проталкивал мазь в его тело, стимулируя и растирая его изнутри.

— Все губы искусал, опять люди подумают, что этот достопочтенный обижает тебя, — забавляясь с ним, Тасянь-Цзюнь не сводил с него своих темных глаз. — Как думаешь, что народ подумает, когда это увидит? Хочешь, чтобы все вокруг знали, какой ты на самом деле? Хочешь, чтобы они узнали, что их почитаемый Бессмертный Бэйдоу только с виду такой весь из себя благородный и высоконравственный чистоплюй… а на самом деле обслуживает императора в постели и не счесть сколько раз побывал под этим достопочтенным.

Дыхание Чу Ваньнина стало обжигающе горячим, его спина напряглась до предела, но даже это не помогло сдержать сотрясающую его тело мелкую дрожь.

— Наложница Чу, все эти годы этот достопочтенный часто размышлял о том, что если бы ты был женщиной, может, в итоге наши отношения были бы куда лучше, чем сейчас. Так много лет, ночь за ночью пользуясь моим особым расположением… кто знает, сколько бы детей ты зачал от этого достопочтенного, — липкие пальцы Тасянь-Цзюня двигались внутри тела Чу Ваньнина. Другая его рука нежно поглаживала неустоявшую под этим напором расслабившуюся спину Чу Ваньнина, медленно сдвигаясь на плоский живот с красивыми линиями хорошо накачанного пресса. — В этом случае это было бы благом и для тебя, и для этого достопочтенного, — продолжая ласкать его, с сексуальной хрипотцой в голосе прошептал Тасянь-Цзюнь. — Принимая во внимание, что тогда нас бы связала общая плоть и кровь, мы могли бы сохранить остатки чувств и уважение друг к другу. Тогда вряд ли мы бы пришли к тому, что имеем сейчас.

Очень медленно взгляд Тасянь-Цзюня соскользнул с мокрого от пота лба Чу Ваньнина к его нахмуренным бровям, а потом спустился вниз по прямой переносице к упрямо сжатым тонким губам.