Хатынская повесть. Каратели

Только я лично никого не убивал, не истязал. Это наговоры. Зачем мне это было, если у меня было под командой столько людей? Уже за то, что я ими командовал, я больше, чем они, заслуживаю высшей меры. Какой мне смысл теперь отрицать?..»[13].

Из будущих исследований, источников о гипербореях XX столетия:

«В эпоху долгожительства воистину редкой добродетелью среди гипербореев стала готовность прекратить собственное существование. Даже когда жизнь теряла всякое человеческое оправдание и становилась опасной для чужих жизней. Гипербореи живут, восклицая: «Лучше ты умри сегодня, а я — завтра!» И в одном они талантливы, все без исключения гипербореи — в искусстве самооправдания. И тем искуснее здание, чем меньше у них материала».

Разговор умершего бога с проституткой

Она. Что означают все эти часы, Господи? Или это какая эмблема, знак? Собираешь старые часы и развешиваешь среди звезд.

Он. Ты снова пришла, женщина! Спасибо, добрая душа. Я тебе кажусь старым часовщиком? «И времени больше не будет…» Это все иконы времени, они остались, музей, назовем это так. От потопа — водяные, от сотворения планет — солнечные, от сотворения вселенной — эти, с черными дырами там, где привыкли видеть цифры…

Она. Значит, они вместо икон здесь?

Он. Не вешать же мне свои портреты! Ни у кого нет такой коллекции, правда ведь? Песочные, механические, электронные, радиоактивные… А эти знаешь какие? Расщепляют время: секунду растягивают на многие годы. Об их существовании человек догадывается, но смотрит на них обычно лишь в самые последние свои мгновения, перед концом. Потому что и дальше жить в полусне, как вы живете, уже некогда.

Она

. Одного только петуха здесь нет. Меня в детстве, в моей деревне петух будил. В окно заглядывал — одним, другим глазом, сердито так, такой желтый.

Он. Ему здесь было бы одиноко, живому.

Она. Ты об этом снова… Будто Ты можешь умереть на самом деле!

Он. Это не я говорю. Помнишь, как радовался твой студент: «Боги умерли! Вперед, высшие люди, гипербореи! Умерли боги — пришло время сверхчеловека!»[14].

Она

. Ты тоже считаешь, что я повинна в его безумии. Я столько раз об этом читала… Вернее, мне читали: не пропустят, покажут! Не слишком ли много на мои слабые плечи?

Он. Ты подошла, ты погладила его по щеке, а он убежал, а потом все-таки вернулся… Так и было на самом деле?

Она. Да, вернулся, отыскал меня. Я его предупредила о своей болезни. Потому что увидела, что он меня любит. Представляешь — меня!

Он. Значит, он был ужасно одинок, ужасно! Есть у меня знакомый, он пишет…

Она(не слушая).

Значит, все-таки я, во всем одна я повинна! В безумии его, а значит — и всех.

Он. Я этого не говорил, женщина. Есть у меня знакомые и среди историков. Приходилось слушать их громкие споры. Так вот, твой бедняга студент лишь помог болезни определиться. Он лишь выразил красиво — и может, это главный грех его! — совратительно красиво прояснил то, что происходит в мире. И тем самым повесил вину времени себе на Шею… (Хорошо умеют иногда написать мои знакомые.) Ничего не скажешь, словом владел и он, твой огнепоклонник, антихристианин: «Отвратить свой взор от себя захотел Творец и создал мир…» Да, имел буквы, как он выражался, «чтобы и слепые их видели». Слепых оказалось больше, чем он даже мог рассчитывать, когда звал действовать ножом. Во имя «новой любви» к человеку. Тщеславное зеркало — вот кто твой велеречивей! «Смотрите, люди, как я вас беспощадно отражаю! А для этого — смотрите на меня». На меня! — в этом вся штука. «Знать вас не желаю, презираю вас, ничтожества, смотрите, смотрите, как я вас знать не хочу! Сюда, на меня, в меня смотритесь!» Густо же вас на этом замесили — на злом, не добром тщеславии. Унизить — чтобы возвыситься!

Она. А мне он показался таким добрым и сострадательным — похожим на женщину. Глаза как у больного ребенка. Я у него первая была, я сразу поняла.

Он. Первая женщина — и сразу сифилис! Можно обидеться, рассердиться на целый мир.

Она. Я даже денег не взяла. Зачем он не ушел, вернулся, господи, я же предупреждала его?

Он. Свое хотение поставил превыше всего. Это с вами бывает. Нет, я в высоком, В бытийном смысле!..

Она. А потом, на фотографиях, он стал носить эти противные солдатские усы. Такие были у солдат, что поймали меня на отцовском лугу и затащили в лес. Они все лошадьми воняли. Вот они и заразили.