Хедин, враг мой. Том 1. «Кто не с нами…»

– Теперь лучше. Я вроде как снова прежний, но именно что «вроде». А что до «бога»… поверишь ли, Райна, мы с Хедином до сих пор не знаем, что это такое. Просто сильный маг? Тот, кому доверено больше всего силы? Тот, кому дозволено вмешиваться, поддерживать равновесие? «Упорядоченное выбрало вас», – сказал нам Дух Познания, когда мы одолели Ямерта и его братцев. Но выбрало для чего? Мы решили – просто для того, чтобы оно жило, чтобы поддерживать его живым, вольным, диким, живущим не по чьей-то указке, а по суровому закону жизни. Наверное, в этом мы походили на вас, Древних.

– Так или иначе, – перебила Райна, – ты сказал, нам надо срочно в Обетованное. Правда, не объяснил, что это такое. Ваш дом с богом Хедином?

– Угу. Хотя создали его как раз Молодые Боги. Мы не стали там многое менять. Хедин довольствуется скромным домом, ну, иногда ещё старым дворцом Ямерта.

– А ты, великий Ракот?

Восставший скривился:

– Сейчас меня заломал бы самый ничтожный из смертных колдунов.

– Сейчас?

– Ну, такого, каким я был только что, – поправился брат Хедина. – У меня… у меня не было там дома, воительница. Его не было вообще нигде. Ни в обычных мирах, ни в Межреальности. В Обетованном я пользовался гостеприимством брата. Обременять себя вещами не любил и не люблю. Когда получалось, странствовал налегке, под разными личинами, по разным мирам, боролся, как мог, за справедливость, ограничивая себя, свои собственные силы, чтобы уйти из-под Закона Равновесия.

– И ты, – негромко спросила Райна, – никогда не хотел… своего собственного пристанища? Где на стенах висело бы твоё оружие, твой доспех? Черепа сражённых тобой чудовищ? Трофеи, взятые с побеждённых лиходеев? Место, где… – она вдруг ощутила, что краснеет, – где тебя бы ждали? Нет, не твой брат, великий бог Хедин, не друзья или соратники… кто-то… совсем-совсем другой? Кто будет ждать тебя, и только тебя? Ты… никогда не хотел этого?

Она осеклась, испугавшись собственной смелости. Что она несёт, она, валькирия Асгарда? Особенно сейчас, когда дом её отца возродился, а она вывела мать из пределов Демогоргона?

– Нет, – со странной досадой ответил Ракот. – Мне нравилось странствовать, сражаться, побеждать не божественной силой, но ловкостью, находчивостью, хитростью, боевым умением. Мне нравилось биться на равных, рисковать, терпеть порой неудачи, но лишь для того, чтобы вернуться, зайти с иной стороны и всё равно добиться победы. Моим домом была дорога, доблестная валькирия. Крышей – ночные небеса. И… мои друзья, с которыми меня сводили приключения. Думаю, – он слегка улыбнулся, – в этом мы с тобой достаточно похожи.

– Но как же… но как же… ты… никого не любил? – выпалила наконец Райна, отчаянно покраснев до ушей и корней волос, словно девчонка-подросток.

Ракот вновь улыбнулся:

– Скажу тебе правду – конечно. Любил многих и многих. И они любили меня… наверное. Я не задумывался об этом. Нам было хорошо краткое время, а потом пути наши расходились, и расходились навсегда. Я… вдруг поймал себя на мысли, что мне в отличие от тебя некого было бы возвращать из владений Соборного Духа.

– Совсем-совсем некого? – с долей подозрительности вопросила Райна.

– Раз я не вспомнил ни о ком, покуда оставался там, – некого, – легко ответил Ракот. – Впрочем, то дело прошлое. Вернуться к Демогоргону, боюсь, нам уже не удастся.

– Кто знает… – пробормотала валькирия, припоминая трактир под вывеской с обнявшимися гномом и орком.

Чем дальше от мира удалялись они, тем бодрее и более похожим на себя прежнего становился Ракот. Когда они достигли места, где терпеливо ждал их призрак Сигрун, названный брат Хедина уже совершенно оправился.

– Поспешим, – бросил он отрывисто. – Нам и так нужно было скорее в Обетованное, а теперь придётся поспешать, как только возможно.

И они поспешали.

Дважды или трижды они миновали миры, где явно очнулись, пробудились к жизни и вовсю набирались сил Древние Боги, но задерживаться Ракот уже не стал.

– Мы поняли, в чём дело. Нас с тобой, храбрейшая, на всех их не хватит.

Райна частенько оглядывалась на безмолвный призрак матери. Что ждёт их в Обетованном? Может, надо скорее уж возвращаться в Асгард? Может, только отец способен вернуть плоть свой былой возлюбленной? Что она, валькирия, станет делать в Обетованном?

Правда, тут Райну посетили некие вполне чёткие и определённые мысли, чем она, похоже, весьма не против заняться в Обетованном, и от этих мыслей воительница вновь зарделась, словно маков цвет.

Ракот спешил. Межреальность обрушивалась на них, распадалась мириадами цветных осколков и вновь собирала себя за их спинами, невредимая, такая же, как и была. Никто не преградил им дорогу, никто не встал на пути – хотя всякий раз, когда Райна болезненно морщилась, ощущая очередного Древнего, в восторженной ярости от пробуждения собирающего кровавые жатвы, ей очень хотелось, чтобы кто-нибудь таки встал.

«Он мне нравится, – колотилось у неё в голове. – Ой-ой-ой, он мне нравится. Мне, валькирии Асгарда, Деве Битв! До чего я дошла – неужто урок Сигдривы совсем, совсем забылся?»