Хэйвуд. Запретный лес

Она обещала себе не сомкнуть глаз, пока не найдёт хоть пару строчек о волшебниках, которые не могли иметь своей половинки души. Лесли наивно верила в то, что не делит свою половину души ни с кем. И в этом она пыталась удостовериться лично. Но Лесли не знала, что ещё ни разу не было такого в истории магии, чтобы у чистого волшебника не было своей второй половины, родственной души.

Она не знала, что будет делать, если ничего не найдёт в этих старых книгах, поэтому Лесли очень надеялась на куски пергамента, иначе она бы осталась в вечной тревоге.

Маврина жадно листала все книги, в которых было хотя бы одно лишь слово о Мечах и Щитах, но всю библиотеку или же хотя бы одну секцию книг ей не удалось бы прочитать даже за ночь, не погружаясь в царство Морфея. Она заснула за пару часов до рассвета и проспала, пока не услышала звуки, доносящиеся из первого уровня. Это пришла открывать библиотеку мисс Жозефина Олдридж.

Глава 9. БАР “СОРОК ТРИ ЧАСА”.

Март 2001 года.

Аскольд выглядел опрятно, почти как нормальный волшебник. Это было для него несвойственно. Белокурые пряди теперь действительно являлись белокурыми, а его парадная серая рубашка оказалась на самом деле белой. Его самый верный, самый близкий, и похоже, единственный друг сразу заподозрил в этом что-то неладное. Эйнсли, используя свой дар, проник в разум мага. Он искал в его чертогах разума что-то, что могло объяснить такое поведение друга.

– Хватит копаться у меня в голове, – завязывая ленты на манжетке, сказал Аскольд. Он осматривал себя в зеркале.

– Тебе бы этим заняться тоже не помешало… Что с тобой происходит?

– Я в порядке, брат.

– По виду, не совсем. Куда намылился? – спросил Редманд, привычно смахнув каштановые пряди с глаз.

– Прогуляться вдруг захотелось.

– И с кем же? В таком-то виде…

– Я не совсем уверен, что она придёт. В любом случае, я просто хочу сходить в бар.

– Отлично, я с тобой! – вскочил с места Редманд.

– Ни в коем случае!

– Почему это?

– Иди, вон, Тодд вновь что-то придумал, ещё днём просил тебя помочь ему.

– Да к чёрту его и его мерлиновы идеи! Он сумасшедший человек. Помешанный.

– Полностью согласен. Так давай рванём куда-нибудь подальше отсюда.

– Ну уж нет, я устал постоянно бежать от чего-то. Тем более…

– Тем более что?

– Тем более здесь есть ради кого остаться, – Ухмыльнулся Эйнсли, смотря исподлобья.

– Ты про свою прелестную и милую Эйвери?

– Она как путеводная звезда для меня, – он искренне улыбнулся губами и глазами.

– Давай ты вот эти все свои сопливые фразочки прибережёшь для неё, ладно? – оскалился Бетельгейзе.

– Так куда ты идёшь и с кем, друг?

– В бар «сорок три часа» с девушкой. Но у неё есть жених, так что это просто встреча.

– Всё равно будь осторожнее. Не навреди ей..

– Я всё понимаю, Эйнсли, – Сглотнул Аскольд, вспоминая день, когда его Меч погиб из-за его ошибки.

– Я не хочу, чтобы тебе потом было больно. И тебе и ей, – Редманд хотел защитить своего единственного друга, который служил ему опорой и поддержкой на протяжении многих лет. Губа, которую он прикусил, стала алой.

– Я знаю, что подвергаю её опасности, но обещаю, что просто схожу с ней на дружескую встречу.

– Просто будь благоразумным, это всё, что я хочу тебе сказать. Боюсь, я не переживу, если ты отправишься вслед за Мэнди, – невольно он задел за кровоточащую рану. Редманд обещал никогда не вспоминать об этом ужасном дне, но он нарушил своё же обещание. Он резко замолчал, но было уже поздно. Аскольда Бетельгейзе захлестнула волна боли и обиды на себя.

Иллюзорный мирок растворился в небытие, предоставив сознанию реальный мир. Реальный и жестокий мир, созданный под покровительством Солнца и Луны. Под покровительством Норн.

– Ты как всегда прав, – сдался Бетельгейзе, перебив извинения Эйнсли. В итоге, это он был повинен в смерти сестры своего друга – Мэнди Мэй Редманд. Боль вновь проникла сквозь щели внутрь Аскольда, в самое его сердце, парализуя все клетки.

Он считал, что убил своего Меча, после чего должен был и сам умереть, но Норны словно пощадили его, вместо этого убивая его душу каждый день и заставляя чувствовать повинность в смерти Мэнди.

Он был зол. Свою злость Аскольд освобождал, изнечтожая, как считал Отец Стаи, повинных жителей Хэйвуда. Ему нравилось раздирать глотки своих жертв по велению главного. И хотя во время убийства Бетельгейзе чувствовал некое наслаждение за содеяное им преступление, но уже через мгновение волк ощущал себя ничтожеством. Часто по ночам ему снились кошмары, в которые вторгались все его жертвы. И особенно часто она. Мэнди Мэй. Аскольду снились кошмары, как и Редманду. Как и всем, кто хоть раз убивал.

Аскольд не должен был чувствовать что-либо к юной Эвелин Гирд. Она ведь не его Меч. То, что он чувствовал к ней было неправильно и во вне установленных нормах приличия. Узнав о таком, общество подсчитало бы это явление аморальным. И осудив, обоих бы отправили в темницу Carceres Tid.

– А ты всё же помоги Тодду, он ведь может и наказать, – перевёл тему волк.

– Наказать? Меня? Ха, я слишком важен ему!