Хемлок Гроув [любительский перевод]

– Но я рожу этого ребенка. – Заявила она со спокойной, не ищущей оправданий, несокрушимой авторитетностью. – Смирись с этим.

– Я вообще молчу, – сказал он.

– Смирись с этим, – повторила она.

Роман аккуратно объезжал впадины, его пьяное вождение всегда было более сосредоточенным, когда Лита сидела в машине. Никто из них не проронил ни слова, пока он обдумывал услышанное.

Она доверилась ему. Она не наслаждалась сокрытием этого от тех, кого любила. Ложь! На самом деле обладание этим чудом наполняло ее радостью воришки, наткнувшегося на заброшенный храм – это было ее, только ее! Но теперь пришло время делиться этим; это больше не принадлежало ей одной. Досадно.

Роман не стал заводить разговор снова, он взял свой iPod и запустил их песню в аудиосистему. Их песней была брит-рок баллада о богатой девочке, которая имела интимные отношения с бедным мальчиком во время каникул в младших классах. Их совместная любовь к этой песни была личной шуткой между ними, единственными членами из собственной группы, которые способны оценить уникальную позицию рождения с привилегиями. Лита начала напевать, и Роман добавил громкости еще на четверть и подхватил вместе с ней.

Ты никогда не делала, что большинство…

И вскоре громкость было уже некуда прибавлять, и они вместе, Роман и Лита, пели во весь голос, ее волосы развевались из стороны в сторону, пока она танцевала, сидя на пассажирском сиденье, а он болтал коленями и изображал, что барабанит по рулю.

Ты никогда не будешь смотреть на свою жизнь, как раньше…

Они начали другую песню, когда заметили бродягу в Киллдери парке, лежащим посреди дороги, прямо на их пути. Роман ударил по тормозам и машина с визгом, повернувшись перпендикулярно, резко остановилась. Воздух наполнился горечью горящей резины, а радио продолжало.

потому что не осталось ничего другого…

Роман выключил музыку и спросил Лету, в порядке ли она.

Она кивнула, глядя на мужчину. Он лежал на спине, морщась и активно сжимая пальцами виски, словно пытался что-то оттуда выжать.

– Мы должны ему помочь, – сказала она.

Роман выразил несогласие. Но как же все сложно с этими девчонками и их мнением. Он включил аварийные огни.

– Тебе лучше остаться здесь, – сказал он.

Они оба вышли, но Лита осталась у машины, а Роман аккуратно подошел к мужчине. На его рубашке был рвотный след, и он пах, как помойка. Роман спросил, все ли с ним хорошо, и мужчина решительно замотал головой из стороны в сторону, негодуя от услышанного вопроса.

– Это неправильно, – сказал мужчина.

– Хотите поехать с нами, – спросила Лита.

Роман поморщился: – Вызвать скорую, тоже хороший вариант.

– Я не хочу видеть, – сказал мужчина, инфантильно скуля. – Я не хочу виде-е-е-е-ть эт-о-о-о.

Роман отступил в сторону и набрал 911, а Лита подошла ближе. Он пытался остановить ее, пока ждал ответа, но она уже наклонилась к мужчине.

– Как ваше имя? – спросила она.

– Я не знаю, здесь мужик на дороге, я его чуть не сбил, – сказал Роман в трубку. – Я думаю он шизофреник или типа того.

Мужчина посмотрел на Лету с ужасом непонимания. Оболочка его мертвого глаза дернулась.

– Как ваше имя? – снова повторила Лита, со сверхъестественно мягким врачебным тактом, словно медсестра в исполнении Ингрид Бергман.

– Э, 443, – продолжал Роман, – двумя милями южнее Белой Башни. Прямо перед Индейским ручьем.

Во взгляде мужчины чувствовалась какая-то отчаянная важность, необходимость высказаться.

– Уроборос, – прошептал мужчина.

– Так вас зовут? – спросила Лита.

– Он просто, уф, он просто был тут, посреди дороги. Ему действительно нужна какая-то помощь.

Его взгляд соскользнул с ее лица. Слезы хлынули из единственного глаза.

– Сегодня я видел Дракона… – сказал мужчина.

Она протянула руку.

– Не… – крикнул Роман.

Но мужчина уже взял ее руку и сжал, как цветок, которому суждено увянуть.

– Я – Лита, – произнесла она.

– Что? – сказал Роман. – Мое имя?

Он повесил трубку и осторожно отвел Лету в сторону.

– Слушай, друг, – начал он, – как насчет того, чтобы тихонько отойти в сторону, чтобы нас никто не сбил?

Он проглотил собственную антипатию и предложил мужчине руку. Глаза бродяги встретились с его. Видящий глаз, как окровавленное молоко, блестел на свету фар, а затем с опаской замигал. Роман попытался выдавить нечто вроде улыбки, эти усилия выглядели, будто он пытался поднять несколько тонн камней над головой. Видящий глаз превратился в шип, вонзившийся в Романа, и мужчина поднял свои руки, словно защищаясь, и они трепетали и махали из стороны в сторону, безумные и изнеженные, пока он кричал во все горло.

– Боже! – сказал Роман, отпрянув назад.

Мужчина отчаянно начал ползти к краю дороги

– ТЫ! – кричал он. – ЭТО БЫЛ ТЫ! ЭТО БЫЛ ТЫ! ЭТО БЫЛ ТЫ! ЭТО БЫЛ ТЫ!