Хичкок. Ужас, порожденный «Психо»

«Помню, как прошла премьера фильма в воскресенье в Нью-Йорке, — рассказывал Маршал Шлом, для которого жизнь вернулась в привычное деловое русло, когда он сразу же после съемок «Психо» начал работать над телешоу Хичкока. (Вообще-то 16 июня 1960 года пришлось на четверг.) — На следующее утро владельцы кинотеатров, общаясь с дистрибьюторами, рассказывали, что зрители во время сеансов просто сходили с ума, «бегали по проходам, в залах творился полный беспорядок, приходилось вызывать полицию»… В девять утра пришла телеграмма от Лью Вассермана: «Что вы сделаете на бис?»

Только после того, как «Психо» преодолел все предполагаемые планки посещаемости, а его скандальная популярность стремительно выросла сразу после премьер 22 июня в театрах «Парамаунт» в Бостоне, в «Аркадии» в Филадельфии и в театре «Вудс» в Чикаго, Хичкок и начальство «Парамаунт» наконец-то сообразили, что картина быстро превращается в зрительский феномен. «Должен сообщить о трех припадках в театре «Парамаунт», и ожидаю еще больше, когда будут опубликованы итоговые цифры от продаж в билетных кассах», — телеграфировал хозяин кинотеатра в Бостоне. «В «Парамаунт» еще не поняли, что у них появилось нечто особенное, — вспоминал сценарист Джозеф Стефано. — Сообразив, что сотворили, они и Хичкок стали тратить на раскрутку еще больше денег».

После своего рекламного похода на восточное побережье Хичкок консультировался с сотрудниками отдела продаж и рекламы студии «Парамаунт» в Калифорнии. В течение месяцев стены офисов Хичкока в продюсерском здании студии сотрясались, как при землетрясении. Бюллетени по всей стране пестрели сообщениями о том, как полиции приходилось разбираться с заторами автомашин в кинотеатрах под открытым небом, и о сообразительных концессионерах, использовавших тележки для гольфа, чтобы развозить закуски для зрителей, ждавших своей очереди. Обезумевший менеджер кинотеатра позвонил в «Парамаунт» из Чикаго: люди с билетами на «Психо», застрявшие в очередях под проливным дождем, грозились разнести театр «Вудс», если их не впустят внутрь. Хичкок ответил на звонок в царственном стиле Марии Антуанетты: «Купите им зонтики». Менеджер действительно купил всем зонтики. Когда об этом поступке было напечатано на первых страницах утренних газет, популярность Хичкока взлетела на невероятную высоту.

Никакой оптимизм или тщательно продуманная реклама не могли подготовить кого бы то ни было — тем более Альфреда Хичкока — к торнадо, вызванному этим фильмом. Несомненно, никто не мог предвидеть, насколько точно «Психо» впишется в подсознание американцев. Обмороки, бегство из зала, повторные посещения сеансов, бойкоты, гневные телефонные звонки и письма, призывы с церковных амвонов и из кабинетов психиатров запретить картину. Никогда прежде режиссер не играл на эмоциях зрителей, словно на орга́не. Американцы первыми почувствовали на себе, какого монстра выпустил на свободу Хичкок. «Атмосфера вокруг фильма «Психо» была до предела наполнена мрачными предчувствиями, — писал теоретик кино Уильям Пехтер, описывая, каково это было — смотреть фильм вместе со зрителями тех лет. — Постоянно казалось, что должно произойти нечто ужасное. Чувствовалось, что люди всегда этого ждали; и действительно, в зрительном зале витал дух какого-то молчаливого entente terrible

[28]. В своем единодушии зрители становились целостным организмом, а не сборищем случайно заглянувших в кинозал людей, как это бывает в большинстве случаев».

Кинозвезда Джанет Ли грациозно избегала любых публичных выступлений по поводу «Психо», потому что считала: одно только ее присутствие ослабит воздействие фильма на зрителей. «Театральный менеджер рассказал мне о маленьком мальчике, посетившем первый сеанс фильма, — вспоминала Ли, чья громадная популярность у зрителей в то время собирала толпы поклонников, где бы она ни появилась. — После окончания первого сеанса этот мальчик посетил все сеансы, проходившие в кинотеатре в тот день. Он постоянно бегал по проходам, выкрикивая: «О, Господи! О, Господи… сейчас вы сами увидите, что случится!»

В день премьеры «Психо» в Лос-Анджелесе Джозеф Стефано и его жена пригласили своих друзей на просмотр. «Пока шел фильм, — вспоминал со смехом сценарист, — я видел, как люди хватались друг за друга, вскрикивали, визжали, вели себя как шестилетние дети на субботнем дневном сеансе. Я не мог поверить тому, что видел. Мне трудно было представить, что наша картина вызывала у зрителей такую реакцию. Никогда не думал, что этот фильм заставит людей кричать от ужаса. Когда Мэрион Крейн была в ду́ше и публика увидела, как к ней приближается женщина, я подумал, что они содрогнутся и уйдут со словами: «Какой ужас», но не предполагал, что будет столько воплей. Не предполагал этого и Хичкок. Когда эпизод в душе закончился, все были буквально парализованы. Никто не знал, что делать».