Хигналир (СИ)

— Нет, у нас, точнее у меня, случилось некоторое внутреннее разногласие в результате одного казуса... Однажды на рассвете к нам ворвались элитные краясианские инквизиторы и так свято исполнили молитву Господу, что большинство колдунов и адептов освятило насмерть, что, кстати, означает, что в их неподготовленных организмах случился переизбыток благоговения, и их души “эвакуировались”. Инфернуса в тот день не было с нами. А я выжил благодаря тому, что в священной академии нас регулярно подвергали нагрузкам в виде избыточного освящения. Пришлось призвать костяных защитников, чтобы задержать преследователей и благополучно сбежать. Призыву нежити меня научил мастер Инфернус, спасибо ему за это. После того случая я стал вольным, а затем, с опытом, наёмным духовником. Я научился исповедовать абсолютно любую религию и периодически менял места богопоклонений. Мне было всё равно, кому молиться и куда преклоняться, ведь к тому времени я познал, сколь глубоко и надёжно захоронена истина, а, значит, и разницы тогда никакой нет.

Хотя страх мой пред краясианским Богом только возрос.

— О, это уже круто. А что насчёт других фраз, произнесённых во время ритуала? Ты вроде говорил, что кто-то “закрестил до смерти”.

— А, это было в пограничной церкви, где епископ не кичился пройтись по деревням попросить милостыни. А когда сам епископ у простого люда просит пожертвование, простой люд, по причине своей бедности, как правило, вынужден платить душой. Это выходит в среднем на 100–125 золотых монет. Короче говоря, епископ крестит бедолагу до тех пор, пока тот не испустит дух.

— Ого... дорого.

— Почтовые лошади всегда находят путь домой, — пробудившись, кучер зевнул и рассмеялся, смех плавно перешёл обратно в зевок, затем в кашель и, наконец, в громкий утиный кряк, от которого вздрогнула Авужлика. Мы прибывали в Улинг.

Заревой свет горизонта пожелтел, и мне как раз захотелось спать. Лошади остановились. Муж с женой проснулись. Деревня выглядела хозяйственно оживлённой. Карету встретило несколько местных лошадей. Кучер вышел из кареты, освободил запряжённых коней, которых затем погнали встретившие нас другие лошади и сами поскакали в конюшню. Я чуть не охренел от увиденного, но Авужлика всё-таки охренела, что совсем не есть хорошо.

Солнце неумолимо взошло.

Я закрыл глаза, сделал спокойный выдох: возник образ кучера в полумраке, делающего тот самый странный жест плечами. Из-за того, что я был в дороге и не спал ночь, в воображении рисовалась картинка иконы отжимавшегося на одном указательном пальце Джейса, одной из тех, что которая висели в храме “Братишек Джейса”. Этот образ оставил забавное послемыслие. Я открыл глаза. Передо мной лежал отвратительный красный младенец на весах. Вокруг него собрались чуть ли не все жители Улинга. Стрелка весов указывала на 7,533 кг, а стрелка часов — на 7:31. Как только настало 7:32, я дал сигнал: “Давайте-давайте”. Ребёнка бросили в купель с холодной водой из реки. Из чемоданчика со святпринадлежностями я вынул резную мешалку, затолкал ею малыша поглубже в воду и начал активно перемешивать, окружив его бушующим водооборотом, в то время читая молитвы: “Смиренный раб” и “Властвуй душой, Спаситель”. Оглушительный глас ангела — пронзительный до костного мозга писк, вслед за тем обернувшийся леденящей душу трелью, ознаменовал успешность крещения. Жизненный путь ребёнка стал прямолинейным, предсказуемым и чётко очерченным. Ребёнка вынули из чаши, аккуратно сняли терновый венец, прижгли раны до бела освящённым крестом. Это родители малыша настояли на высокоуровневом обряде, чтоб “как патриархи крестят”. Я поклонился, и народ, неожиданно, возликовал. Может, Споквейг Дархенсен и смог побороть веру в пределах своих земель, но большинство холопов иных владений увлекалось краясианством с самого рождения. Кто-то из толпы попросил и своего сына “для прикола” крестить, но я отказался. Когда я собирался уходить, ко мне подошла женщина в льняной робе с капюшоном.

— Приветствую вас, Лэдти Дархенсен, я — Кафелина Алин, служительница местного культа духовной поддержки “Муровая полусвятыня”, пристанище для краясиан холопского происхождения. Проведённый вами обряд правоверного крещения воистину восхитил меня, и я была бы сказочно рада попросить вас крестить моего никогда не голодающего годовалого племянника каким-нибудь экзотическим способом.

— О, вы увлекаетесь необычными чудесами? Конечно, с удовольствием.

— Разве чудеса бывают обычными? — улыбнулась Алин.

— На всякое необычное всегда есть ещё что-то более запредельное. Если стоимость для вас не проблема, я рекомендую вам крещение колдовского типа “Катарсис”.

— Цена не имеет значения, ведь наше пристанище имеет невероятный доход с пожертвований, в связи с расцветом вольнопоклонничества. Сейчас всех духовников континента ожидает либо успех, либо крах, но такие фанатичные верователи, как мы, тут, в Мииве, уж точно преуспеем.