Хиллсайдский душитель. История Кеннета Бьянки

Кое-кто из сотрудников, вероятно, соответствовал этому стереотипу. Однако шеф Мэнган сразу понял, что повальная критика совершенно неоправданна. Большинству его подчиненных попросту не хватало сведений о последних технических достижениях и новейших приемах ведения следствия. Но недостаток подготовки и опыта не означает отсутствия потенциала. Мэнган обнаружил, что по большей части его подчиненные сообразительны и жаждут знаний. Вероятно, их придется слегка подтолкнуть в сторону модернизации, но даже в нынешнем виде имеющийся контингент может сделать честь городу.

Типичным представителем беллингхемской полиции был Роберт Кнудсен, который обожал криминалистику. Он зачитывался пособиями по идентификации отпечатков пальцев, лабораторному анализу трасологических[1]

улик, методике съемки мест преступления и прочим техническим тонкостям, а в прошлом изучал подобные дисциплины. Мэнган позаботился, чтобы Кнудсен прошел как можно больше специализированных курсов переподготовки в Академии ФБР и других учебных заведениях.

Точно так же было с детективами и патрульными: из других отделов Мэнган набрал людей аналогичного склада. Опыта им катастрофически не хватало, но стараниями нового шефа ситуация наконец начала исправляться.

Мэнган уделял столько внимания переподготовке подчиненных, потому что был убежден: офицер полиции должен уметь справиться с любой ситуацией, даже самой невероятной. Хотя убийства «неустановленными лицами» случались в Беллингхеме крайне редко, через город могли следовать проездом опасные преступники, бежавшие от преследования властей Сиэтла на север, в Канаду. Мэнган хотел, чтобы его сотрудники могли поймать случайного неизвестного убийцу, и готовил их по всем правилам, пусть даже ради самоуважения.

Диана Уайлдер всегда принимала реальность смерти как часть человеческого существования. Она даже составила завещание, хотя в двадцать семь лет обычно кажется, что такой документ понадобится лет через сто. Вместо того чтобы зацикливаться на бренности всего сущего, в своем завещании Диана славила жизнь. В частности, она писала: «Не подвергайте меня и моих близких пытке заупокойной службы. Лучше вспомните про солнечный свет, дождь, зеленую траву и деревья, про голубое небо, морские волны, альпийские луга, полные полевых цветов и молодой поросли, про покрытые снегом горы, осенние краски и саму жизнь. Вот что я по-настоящему любила. Так что просто верните мне все это. Не хочу, чтобы мои тленные останки целую вечность хранились в какой-нибудь наглухо запечатанной урне, вдали от живой природы».

И хотя Диана, видимо, немало времени уделила написанию завещания, жизнелюбия ей явно было не занимать. По выходным она часто выбиралась в горы, а будни посвящала изучению различных культур и помощи людям. Несколько лет девушка преподавала в школах Сиэтла, работая с глухими, незрячими и умственно отсталыми детьми. Ей хотелось научить тех, кого природа обделила, радоваться жизни в полную силу.

В последние месяцы Диана особенно заинтересовалась Ближним Востоком. Ее увлечение началось с искусства классического танца живота. Потом девушка оставила работу и поступила в Университет Западного Вашингтона, чтобы расширить свои познания в арабской культуре. Диана снимала квартиру пополам с Карен Мэндик. Та была младше ее, но интересы у них настолько совпадали, что девушки стали близкими подругами, несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте.

Двадцатидвухлетняя Карен Мэндик была воспитана на принципах уважения к труду, которое питало большинство беллингхемских семейств, уходивших корнями гораздо глубже начала XX века. Она разделяла их веру в то, что ценность человека определяется исключительно его усилиями на благо окружающих. Отец Карен был достаточно состоятелен, чтобы оплатить ее учебу в колледже, однако девушка предпочла зарабатывать на жизнь самостоятельно. Она нашла место в универмаге «Фред Майер» и с увлечением трудилась вместе со своим парнем на собственном огороде, чтобы меньше тратить на продукты. Ко всем горожанам Карен относилась тепло и дружелюбно, но при этом была достаточно осмотрительна, чтобы не слишком доверять незнакомцам.

К ночи уже начало подмораживать, когда Карен Мэндик шла к своему «меркьюри бобкэт», оставленному на парковке универмага. Был четверг, ровно семь часов вечера; обычно в это время у Карен был перерыв на ужин, но не сегодня. Ее попросили присмотреть за домом в богатом беллингхемском районе Эджмур; за двухчасовую подработку обещали сто долларов. Начальник, у которого Карен была на хорошем счету, охотно отпустил ее на два часа. Он считал девушку одной из самых добросовестных работниц и не сомневался, что она вернется ровно в девять часов, как обещала.