Химера

В сущности, это было именно к тому, к чему она стремилась. Незаконнорожденный сын ее мужа погиб. Но эльфийка, терзаемая ревностью и жаждой мести, страстно желала, чтобы мальчик умер от ее рук. И, кроме того, она хотела быть уверенной, что он умер. Однажды Фергюс уже обманул всех. Алве, также поверившей в его гибель, теперь были нужны неоспоримые доказательства.

Алва со злобой и одновременно растерянно смотрела на невозмутимо-спокойное красивое лицо Филиппа. И до крови кусала губы, не зная, как и на ком выместить владевшую ею ярость. Наконец она приняла решение.

– Я устала, – заявила она. – У меня в голове туман от многочасового перелета. Ничего не соображаю. Надо снять номер в отеле. Займись этим.

Филипп вскоре вернулся.

– В трех минутах от аэропорта есть неплохой отель, Best Western Premier, – сказал он. – Имеет фитнес-центр, крытое поле для гольфа, массажный кабинет.

– То, что мне надо, – с облегчением вздохнула Алва. – Хороший массажист вернет мне жизнь. Ну, что замер, как соляной столб? Ты не жена Лота.

– Кто это? – озадаченно спросил Филипп.

– Тебе знать не обязательно, – хихикнула Алва. Она хорошо знала библейскую легенду о Содоме и Гоморре, осуждающую разврат. И полагала, что люди лицемерят, делая вид, что страшатся гнева своего целомудренного Бога, и, тем не менее, предаваясь разнузданным утехам плоти. Эльфы в этом отношении никогда не лицемерили. В былые дни они дважды в год, в дни весеннего и осеннего равноденствия, собирались на острове Эйлин Мор и всю ночь, до рассвета, танцевали, пели и предавались любви, прославляя свое божество, Великую Эльфийку. Во всяком случае, так было, пока люди не построили на острове свой маяк. Алва, как и Фергюс, не могла простить им этого, но по другой причине. Люди лишили ее большого, пусть и редкого, по мнению эльфийки, сексуального удовольствия. Впрочем, она с лихвой компенсировала утрату, перебравшись в Париж.

Алва и Филипп сняли один номер на двоих. Как только они вошли в комнату, Алва прижалась к рарогу бедрами и начала медленно и плавно извиваться, возбуждая его. Танец длился недолго. Филипп подхватил ее и донес на руках до кровати. Почти сорвал с нее одежду, быстро обнажился сам. Поцелуев не было. Их тела мгновенно сплелись в клубок, рычащий и стонущий. В этом коротком, но бурном акте любви Алва выплеснула всю свою ярость. Когда Филипп, содрогнувшись в последний раз, откинулся на спину, она была почти умиротворена.

– Секс лучшее средство от всех неприятностей, – хриплым, еще не остывшим после яростной схватки, голосом произнесла Алва. – Ты так не считаешь, Филипп?

– Не понимаю тебя, – ответил тот, тяжело дыша. – У тебя неприятности?

– Я всегда прихожу в бешенство, когда кто-то не платит по счету, который я ему выставила, – объяснила Алва. – Фергюс… Он должен был умереть от моей руки. Медленно и мучительно. Авиакатастрофа – слишком легкая смерть.

– Почему ты его так ненавидишь? – равнодушно спросил рарог. – Он ведь тоже эльф, как и ты.

– А ты любишь всех рарогов?

– Я не люблю никого, – ответил Филипп. – Кроме самого себя. Как и ты, впрочем, насколько я уже сумел понять.

– Ошибаешься, – промурлыкала Алва, прижимаясь своей грудью к его животу и медленно опускаясь ниже. – Я очень и очень неравнодушна к тебе, рарог.

– Пока я доставляю тебе удовольствие, – сказал Филипп. – А когда перестану, ты возненавидишь и меня. Фергюс был твоим любовником?

Алва даже рассмеялась от неожиданности, едва не откусив мужское достоинство рарога. Тот взвыл от боли.

– Какие глупости! – воскликнула она. Подняла голову и затуманенными от похоти глазами посмотрела на рарога. – Да ты ревнуешь, дурачок!

Филипп, не отвечая, рывком притянул ее к себе. И они снова сплелись в стонущий клубок из тел, рук и ног…

Спустя некоторое время, в душе, нежась под теплыми струями воды, водопадом стекавшими по ее телу, Алва лениво размышляла, как ей поступить. Можно было вернуться в Париж с Филиппом и весело провести там несколько дней и ночей, пока рарог ей не наскучит, как многие из тех, кто был до него. Но этому могли воспрепятствовать муж и Джеррик, да и сам Филипп был способен воспротивиться, и об этом не следовало забывать. Рароги – непредсказуемые существа.

Но можно было притвориться, что она, Алва, не верит в гибель Фергюса в авиакатастрофе. И посвятить те же несколько дней мнимому расследованию этого происшествия. И при этом периодически затаскивать Филиппа в свою постель, пользуясь привилегированным положением его временного командира и вытекающими отсюда правами. «Периодически» могло варьироваться в зависимости от ее желаний. И это было очень удобно.

В глазах Алвы второй вариант почти не имел изъянов. Кроме одного – она должна была убедить Филиппа, что действительно не верит в гибель Фергюса. А поэтому расследование, которое они будут вести, должно выглядеть настоящим. По крайней мере, в глазах рарога. А это могло быть утомительным.