Химера

— Но это не жизнь. — Маргарет посмотрела на руку дочери. Опухшую и посиневшую от игл капельниц. — Когда умирал отец Дебби, она сказала мне, что ни за что не хотела бы закончить жизнь вот так. Чтобы ее кормили через трубки. Я все время вспоминаю ее слова… — Маргарет снова посмотрела на Джека. — Что бы вы сделали? Если бы это была ваша жена?

— Я бы даже мысли не допустил о том, чтобы сдаться.

— Даже если бы она сказала вам, что не хочет заканчивать свою жизнь так?

Джек на мгновение задумался. Затем убежденно произнес:

— В конечном счете это было бы мое решение. Я не стал бы слушать ни ее, ни кого-либо другого. Я бы стал бороться за любимого человека. В любом случае. Даже если шанс на спасение невелик.

Его слова не утешили Маргарет. У него не было права подвергать сомнению ее убеждения, ее интуицию, но она спросила его мнение, и Джек ответил сердцем, а не разумом.

Чувствуя себя виноватым, он потрепал Маргарет по плечу на прощание и вышел из палаты. Скорей всего решение примет сама природа. Пациент в коме с соматической инфекцией уже стоит на пороге смерти.

Джек вышел из отделения интенсивной терапии и с мрачным видом шагнул в лифт. Тягостное начало отпуска. Он решил, что, спустившись в приемную, первым делом зайдет в магазин за упаковкой пива. Ледяное пиво и полуденный выход в море под парусом — вот что ему сейчас нужно. Это отвлечет от мыслей о Дебби Ханинг.

— Интенсивная хирургия, экстренная ситуация! Интенсивная хирургия, экстренная ситуация!

Услышав сигнал больничной системы оповещения, Джек вскинул голову. «Дебби», — подумал он и бросился к лестнице.

В ее палату уже набились служащие больницы. Он протиснулся к кровати и метнул взгляд на монитор. «Фибрилляция желудочков!» Ее сердце превратилось в трепещущий комок мышц, не способный перекачивать кровь и поддерживать работу мозга.

— Ампулу эпинефрина немедленно! — крикнула одна из медсестер.

— Отошли все! — приказал врач, приложив дефибриллятор к грудной клетке.

Джек видел, как тело Дебби тряхнул разряд, и заметил, что линия на мониторе, подскочив, снова резко метнулась вниз. По-прежнему фибрилляция желудочков.

Медсестра продолжала реанимацию, ее короткие светлые волосы колыхались в такт движениям — она делала Дебби непрямой массаж сердца. Невролог Дебби, доктор Саломон, посмотрел на подошедшего Джека.

— Ввели амиодарон? — спросил Джек.

— Вводим, но он не помогает.

Джек снова взглянул на монитор. Фибрилляция желудочков затихала, линия постепенно становилась прямой.

— Мы пропускали разряд четыре раза, — сказал Саломон. — Сердцебиения нет.

— Внутрисердечно эпинефрин?

— Осталось только молиться. Давай, действуй!

Медсестра приготовила шприц с эпинефрином и надела на него длинную кардиальную иглу. Когда Джек брал шприц, он уже знал, что битва проиграна. Эта процедура ничего не изменит. Но он думал о Билле Ханинге, который ждал возвращения на Землю к жене. И помнил о том, что несколько минут назад сказал Маргарет.

«Я бы стал бороться за любимого человека. В любом случае. Даже если шанс на спасение невелик».

Он посмотрел на Дебби, и в его воображении мелькнул образ Эммы.

— Остановите массаж, — нервно сглотнув, велел он.

Медсестра отняла руки от грудной клетки Дебби. Джек быстро протер кожу бетадином и направил кончик иглы под мечевидный отросток. Когда Джек прокалывал кожу, его пульс участился. Он продвигал иглу в глубь грудной клетки, борясь с незначительным отрицательным давлением.

Капля крови, появившаяся в шприце, означала, что он попал в сердце. Нажав на поршень, он ввел всю дозу эпинефрина и вытащил иглу.

— Продолжайте массаж, — скомандовал он и посмотрел на монитор.

«Давай, Дебби. Борись, черт возьми. Не покидай нас. Не покидай Билла».

В комнате было тихо — все смотрели на монитор. Линия была ровной — сердечная мышца умирала, клетка за клеткой. Слов было не нужно; на лицах застыло потрясенное выражение.

«Она так молода», — подумал Джек. Ей всего тридцать шесть.

Как Эмме.

Доктор Саломон принял решение.

— Давайте покончим с этим, — тихо произнес он. — Время смерти — одиннадцать пятнадцать.

Медсестра, делавшая массаж сердца, отошла от Дебби. В ярком освещении палаты тело казалось безжизненным, пластиковым. Манекеном. У него не было ничего общего с той умной жизнерадостной женщиной, которую Джек впервые встретил пять лет назад на вечеринке НАСА.

В палату вошла Маргарет. Некоторое время она молчала, словно не узнавая собственную дочь. Доктор Саломон положил руку ей на плечо и тихо произнес:

— Это случилось очень быстро. Мы ничего не смогли сделать.

— Он должен был быть здесь, — дрожащим голосом пробормотала Маргарет.

— Мы старались поддерживать жизнь, — добавил доктор Саломон. — Мне очень жаль.

— Кого мне жаль, так это Билла, — сказала Маргарет, и, взяв руку дочери, поцеловала ее. — Он хотел быть здесь. И никогда себе этого не простит.

Выйдя из палаты, Джек упал в кресло на посту медсестры. Слова Маргарет продолжали звенеть в его голове. «Он должен был быть здесь. Он никогда себе этого не простит».

Джек посмотрел на телефон. «А что я до сих пор здесь делаю?» — подумал он.