Химеры далекой Юкки

Туман. Влажный румяный покой, приглушенные, какие-то мохнатые звуки, чуткое тревожное ожидание. И наконец едва слышный шорох осторожных шагов. Рука Лобова потянулась к кобуре, но он поймал себя на этом движении и заложил руку за спину. И снова легкое, как дыхание, движение, вздох, а потом тихий лукавый смех. У Лобова мурашки пробежали по спине. Все оказалось страшнее, чем представлялось. Разумом Лобов понимал, что если бы ему хотели причинить вред, то уже давно бы попытались это сделать. Удобных случаев было сколько угодно. Страх шел из памяти о чудном озере, на грязных берегах которого рядком лежат неподвижные тела, из памяти о погибших товарищах с "Метеора", из убежденности, что зло делается не только из зла, но и из-за неведения. Справляясь с ненужными эмоциями, Лобов подумал, что, пожалуй, самым разумным было бы сейчас засмеяться в ответ. Но он побоялся это сделать, не без основания опасаясь, что у него получится не смех, а воронье карканье. А кто знает, как отреагирует на это кустарник? Однако сама мысль о том, что Иван Лобов стоит в тумане и пытается непринужденно хихикать, развеселила Лобова и сняла напряжение.

Он уже спокойнее уловил где-то рядом невесомое движение и осторожный вздох. И весь превратился в ожидание, интуитивно чувствуя, что сейчас должно что-то произойти. И не ошибся.

- Ты ничего не видишь? - сочувственно спросили из тумана.

- Ничего, - машинально признался Иван и прикусил язык.

Голова у него пошла кругом. Он был готов ко многому: к гортанному оклику и тихому смеху, которые ему уже приходилось слышать, к гомону возбужденной толпы, даже к неожиданному нападению, но только не к тому, что с ним заговорят на родном языке! Голос женский, звонкий и чуть лукавый. Спокойствие! Теперь самое главное спокойствие и терпение. Думать, оценивать и сопоставлять - все это потом.

- Совсем? - теперь голос звучал недоверчиво.

- Совсем, - ответил Лобов и быстро спросил: - Ты с "Метеора"?

- Что?

Лобова явно не поняли, и это уже немножко прояснило обстановку. К тому же, оправившись от удивления, Иван заметил и характерный акцент. Только не молчать! Начавшийся контакт может внезапно оборваться, как это уже не раз бывало. Говорить, говорить, спрашивать, только не молчать!

- Ты меня видела раньше?

В тумане засмеялись.

- Ви-и-дела!

- А почему ты все время смеешься?

- Смеяться хорошо. Плакать плохо. Злиться плохо. Делать больно плохо, деловито ответили из тумана и опять засмеялись. - И потом мне весело. Я тебя вижу, а ты меня нет!

От этой деловитости тона Лобов повеселел. Но сразу же одернул себя. Не радуйся раньше времени, не пугай удачу! Она капризна, и никакие знания, никакое техническое могущество не могут изменить ее прихотливую поступь.

- Почему ты прячешься?

- Я? Нет!

- А когда нет тумана?

Ответом было молчание. Лобов встревожился и осторожно шагнул вперед.

- Ты где?

В ответ тихонько засмеялись.

- Ты, наверное, боишься меня? - доверительно спросил Лобов.

- Да, - признался туман, - ты можешь убить.

- Нет-нет, - заверил Иван, - я не хочу убивать. Убивать плохо.

- Совсем плохо! - поддержали его. - Хуже всего!

Лобов задал вопрос, который уже давно просился на язык, но спрашивать было так страшно, что он невольно все оттягивал и оттягивал время.

- Кто тебя научил моему языку?

В ответ лукаво засмеялись. "Экая легкомысленная особа!" - подосадовал Лобов и грустно улыбнулся.

- Ты забыла? - спросил он вслух.

- Нет! - горячо возразили ему. - Такое нельзя забывать! Плохо забывать! Она ушла домой. Вверх. Она скоро придет и будет учить дальше. А пока учит он.

Лобов видел, как потихоньку редеет розовое молоко тумана. Теперь он торопился и шел к главному напрямик, без дипломатических петель.

- Кто он?

- Он. Кто все знает.

"Пусть так".

- Где он?

Редеющий туман молчал. Лобов осторожно шагнул вперед.

- Где он? И где ты? Почему ты молчишь?

В ответ засмеялись уже откуда-то сзади. Лобов круто повернулся. В это время туман сгустился в последний раз и разом оборвался. Иван увидел Дину Зейт, с улыбкой смотрящую на него из-за унихода.

- Дина! - изумился и обрадовался Иван.

Улыбка стала довольной и лукавой. Радость медленно улетучивалась, уступая место беспокойству.

- Дина, - уже неуверенно проговорил Лобов, делая шаг вперед.

- Не подходите, я плохо одета, - строго предупредила она.

Лобов огляделся вокруг в поисках той, с которой он только что разговаривал, и увидел, как от озера по направлению к униходу торопливо и неуклюже шагает человек, припадая на одну ногу и опираясь на палку. Человек остановился, вытер с лица пот и вдруг, воздев свободную руку вверх, закричал:

- Иван!

В этом коротком возгласе смешались и радость, и боль, и тоска ожидания. Лобов узнал голос и, позабыв обо всем остальном, бросился к Вано Балавадзе. Палка выпала из рук командира "Метеора", он покачнулся и упал бы на траву, если бы Лобов не поддержал его за руки.