Химеры старого мира. Из истории психологической войны

Характерно, что консульству и сменившей его в 1804 году Первой империи было присуще теснейшее переплетение психологической войны и тайной войны, в равной мере поставленных на службу захватническим устремлениям и специфически бонапартистской политике в самой Франции и в завоеванных ею странах. Внешне это выражалось в невиданном прежде систематическом объединении действий полиции, разведки и политической пропаганды, которые осуществлялись преимущественно одними и теми же ведомствами бонапартистской империи и очень часто одними и теми же лицами. Дело идет не только о руководителях полиции и разведки, министерства иностранных дел — о Фуше, Талейране, Дюбуа, Демаре, Савари, Лаваллете, о наполеоновских вице — королях и наместниках, вроде Жозефа Бонапарта, Евгения Богарнэ, Мюрата, Нея, Даву и других наполеоновских маршалах, генералах, высших сановниках империи. Совмещение функций, начинавшееся на верхах иерархической лестницы, нередко кончалось на самых ее низах. Доверенные агенты, которым поручалось выискивать следы роялистских заговорщиков в парижских салонах или недовольных французским владычеством в Рейнских областях Германии, одновременно были обязаны заниматься идеологической обработкой «изучаемого» ими общественного мнения. Разведчики, засылаемые во вражеский лагерь, вербовались из числа наемных памфлетистов и после выполнения порученной миссии приступали к описанию ее в официальной и официозной печати. Профессии тайного агента и агента психологической войны сплошь и рядом оказывались настолько смежными, что трудно было провести между ними разграничительную черту. В газетах печатались ложные сведения о ходе военных действий, которыми Наполеон стремился дезориентировать противника [25].

Антинаполеоновская пропаганда тоже не дремала. В противовес легенде о «маленьком капрале», спасителе страны, мудром правителе, непобедимом полководце, отце своих солдат, созданкой императорской пропагандой, вопреки этой наполеоновской легенде, которая в силу ряда обстоятельств десятилетиями жила сначала в либеральных, а потом консервативных кругах

[26], возникла и противоположная антинаполеоновская легенда. Ее создала печать Англии и ряда других государств с помощью эмигрантов — роялистов. Согласно «черной легенде» Наполеон предстает исчадием революции и слугой сатаны, корсиканским убийцей, Аттилой и Чингисханом, кровожадным деспотом, чудовищем, живьем пожирающим грудных младенцев, душителем свободы, заклятым врагом французского народа, честолюбивым циником и эгоистом, сластолюбцем, трусом, тупицей, шарлатаном, обманщиком и даже совершенно бездарным генералом и т. д. [27]

СВЕТЛЫЕ ИДЕАЛЫ РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ

В 1861–1865 годах в США происходила гражданская война между Северными и Южными рабовладельческими штатами. Это была война между двумя системами — системой наемного труда и системой рабства. Плантаторы и развязали эту войну во имя сохранения и распространения рабства. Планы рабовладельцев были направлены не только на то, чтобы удержать в неволе негров, но и сохранить контроль над основной частью белого населения Южных штатов. «…300 000 рабовладельцев, — писал тогда К. Маркс, — ограниченная олигархия, которой противостоят многие миллионы так называемых «белых бедняков»…, масса которых постоянно возрастала вследствие концентрации землевладения… Только приобретением и надеждой на приобретение новых территорий, а также пиратскими набегами удается примирять интересы этих «белых бедняков» с интересами рабовладельцев, давать безопасное направление их беспокойной жажде деятельности и прельщать их перспективой самим когда-нибудь стать рабовладельцами» [28].

Интенсивная пропагандистская кампания, которую задолго до начала гражданской войны развернули плантаторы, сводилась к апологетике рабства. Эта кампания не увенчалась успехом на Севере, но не осталась безрезультатной. На Юге же рабовладельцы успешно навязали нужные им взгляды подавляющему большинству белого населения. Более того, плантаторам удалось поддерживать стойкость своих войск на протяжении длительной войны, после того, как рухнули надежды на скорую победу. Сотни тысяч людей, никогда не бывших рабовладельцами, сражались и сложили головы за увековечивание гнусного рабства.

Сражались за сохранение власти плантаторской олигархии, мнившей себя утонченной аристократией, солью земли и презиравшей обманутых ею «белых бедняков» не меньше, чем северных мужланов — янки. Это пример того, как с помощью пропаганды удавалось заставить главную массу населения воевать за глубоко чуждые ей антинародные цели, вопиющая моральная несправедливость которых должна была, казалось, бросаться в глаза каждому здравомыслящему человеку.