Химеры старого мира. Из истории психологической войны

Как-то уже на закате жизни, в октябре 1892 года, Бисмарк, беседуя с известным журналистом М. Гарденом, заметил между прочим: «Как легко, ничего не искажая, а только опуская и вычеркивая, полностью изменить смысл чьей-нибудь речи. Я однажды упражнялся в этом ремесле в качестве редактора «Эмсской депеши» [53]. Конечно, канцлер практиковался в этом ремесле не один, а множество раз, но случай с «Эмсской депешей» был действительно едва ли не самым известным из этих «упражнений».

…Лето 1870 года. И в Париже и в Берлине ищут предлоги к войне. Бисмарк использует для этого вопрос о кандидатуре прусского принца Леопольда Гогенцоллерна на испанский трон. Император Наполеон III в резкой форме требует отказа Пруссии от поддержки кандидатуры принца, занятие которым испанского престола привело бы к окружению Франции. Прусский король Вильгельм I решает отступить перед французским нажимом, но из Парижа приходят новые, все более вызывающие требования — дать формальное обязательство запретить Леопольду когда-либо в будущем стать испанским монархом.

Французский посол Бенедетти вручил Вильгельму, отдыхавшему в Эмсе, это заведомо нелепое требование. Король, отказавшись его выполнить, тем не менее, обещал продолжить переговоры в Берлине. 13 июля Бисмарк получил подробную телеграмму о переговорах в Эмсе. Эта депеша застала его за обедом вместе е начальником главного штаба прусской армии Мольтке и военным министром Рооном. Все были удручены уступчивостью старого короля. Неожиданно Бисмарк обратился к своим гостям с вопросом, считают ли они, что Пруссии в случае войны гарантирована победа. Оба без колебаний дали утвердительный ответ. Тогда Бисмарк вышел в другую комнату и сократил текст телеграммы, оставив, по его словам, у нее «только голову и хвост». Вычеркнутыми оказались слова Вильгельма о готовности продолжать переговоры.

Получалось, что король, наоборот, отказался вообще более беседовать с послом. «Это будет красный платок для галльского быка», — заявил Бисмарк, прочитав свою фальшивку Мольтке и Роону, и тут же передал текст для опубликования в печати. Публикация «Эмсской депеши», как и ожидал Бисмарк, оказалась детонатором, вызвавшим взрыв. 20 июля 1870 года Франция объявила войну Пруссии, окончившуюся крахом империи Наполеона III.

В сентябре 1870 года Франция стала республикой, а в марте следующего года парижские рабочие взяли власть в свои руки, провозгласив бессмертную Коммуну.

Капиталистическая пресса всех стран вела злобную кампанию против Парижской коммуны — первого опыта создания правительства диктатуры пролетариата. Эта кампания приняла характер неистовства во французской и германской печати. Она сопровождалась потоком клеветы на Международное товарищество рабочих (I Интернационал), на его вождей и прежде всего Карла Маркса. После вступления версальцев в Париж начали одна за другой фабриковаться фальшивые «манифесты» и другие бесчисленные сенсационные вымыслы об Интернационале, «письма» Маркса и т. п., сочинявшиеся чуть ли не ежедневно парижской полицией и газетами, а вслед за ними повторявшиеся остальной европейской печатью [54]. Маркс с бичующим сарказмом и негодованием писал: «Разрешите спросить… что хуже: французская petite presse (бульварная печать. — Е. Ч.), которая, находясь на службе у полиции, фабрикует гнуснейшую клевету против коммунаров, — убитых, захваченных в плен или скрывающихся, — или же английская пресса, которая по сей день продолжает повторять эту самую клевету, несмотря на свое показное презрение к petite presse» [55].

Буржуазные газеты легко находили общий язык, когда дело шло о защите устоев капитализма.

БЕРЕЖЛИВАЯ АГНЕСА

В тысячах, десятках, сотнях тысяч статей, брошюр и книг буржуазная пропаганда пыталась «уничтожить» марксизм. Если в ученых трактатах нападали на диалектический материализм, материалистическое понимание истории, пытались опровергнуть учение о прибавочной стоимости — центральный пункт марксистской политической экономии, критиковали идею диктатуры пролетариата, то в изданиях, рассчитанных на массы, действовали грубее. Мобилизовывали вековые предрассудки, монархические иллюзии и благоговение перед властью, авторитет церкви и надежду на помощь буржуазного парламента.

Десятилетиями капиталистическая печать и в XIX и в XX веках утверждала, что революционеры намерены экспроприировать громадную массу трудящихся. Немецкий буржуазный политик Е. Рихтер написал даже специальное сочинение на сию тему. «В этой брошюре, — иронически отмечал В. И. Ленин, — Евгений Рихтер выдвинул свою знаменитую «бережливую Агнесу»: бедную швею, которая имела несколько десятков марок в сберегательной кассе и которая была ограблена злыми социалистами, захватившими государственную власть и превратившими банки в государственную собственность» [56].