Химеры старого мира. Из истории психологической войны

Во время Нидерландской революции иезуитские коллегии в Антверпене, Дуэ, Брюгге, Маастрихте, Утрехте, Нимвегене, Бреде и других нидерландских городах создавали тайные запасы оружия для испанских войск, неоднократно пытались изнутри подорвать сопротивление повстанцев, изменнически сдать крепости врагу. А в своих проповедях иезуиты, особенно войсковые священники, оправдывали самые кровавые злодеяния и, конечно, невиданное решение инквизиции, приговорившей в 1568 году к смерти все население в Нидерландах — три миллиона человек, не только протестантов, но и католиков, не проявлявших рвения в борьбе с ересью.

Иезуитская пропаганда оказалась эффективным орудием разрыва единства между северными и южными провинциями Нидерландов.

В конечном счете, испанскому королю Филиппу II, подавлявшему ересь в своих нидерландских владениях, удалось сохранить за собой их южную часть, которая в силу ряда причин осталась верной католицизму. Разжигая католический фанатизм в южных провинциях, иезуиты находили нужных людей для осуществления диверсий и политического террора. Несколько раз организовывались попытки устранить принца Вильгельма Оранского, возглавлявшего повстанцев.

18 мая 1582 года в него стрелял агент иезуитов Жан Хаурегви. Через два года под внушением иезуитов Бальтазар Жерар решил повторить покушение. 10 июля 1584 года ему удалось у входа во дворец смертельно ранить Вильгельма Оранского. В 1595 году воспитанник иезуитов Петр Панне сумел проникнуть в Лейден, чтобы убить сына Вильгельма — принца Мориса Оранского, к которому перешло руководство нидерландскими войсками. Панне был схвачен еще до того, как приступил к выполнению своего замысла.

Эти покушения не сломили сопротивления восставших, как рассчитывали в Риме и Мадриде, однако отпадение южных провинций от революционного лагеря (к чему немало стараний приложила и пропагандистская кампания иезуитов) имело тяжелые последствия. Эта часть Нидерландов на целые два столетия осталась под чужеземным гнетом.

Особого внимания Ордена иезуитов удостоилась и Франция. Начиная с 60–х годов, она раздиралась религиозными войнами между католиками и протестантами (их называли во Франции гугенотами).

В 1572 году, наконец, забрезжила надежда на мир, которого так ждала истощенная страна. Во французскую столицу — одну из главных опор католической партии — съехались гугенотские руководители в сопровождении многочисленной свиты. 17 августа состоялось бракосочетание вождя гугенотов Генриха Наваррского с сестрой короля Карла IX, принцессой Маргаритой Валуа. А старый гугенотский воин адмирал Колиньи даже стал, по всей видимости, доверенным лицом Карла, он советовал сплотить французов, выступить против главного врага — Филиппа II, владения которого с трех сторон окружали Францию. Конечно, эти советы вызывали ненависть в Мадриде, они тревожили также союзников Филиппа II — римский престол, католиков в самой Франции во главе с честолюбивым герцогом Гизом и даже мать короля Карла IX, коварную Екатерину Медичи, опасавшуюся, что Колиньи сменит ее в роли главного советника сына. Именно Екатерине Медичи принадлежала мысль воспользоваться пребыванием гугенотских лидеров в Париже, чтобы разом покончить со всеми главарями мятежников, а затем потушить и пламя восстания. 23 августа решение в Лувре было принято. Правда, разом истребить несколько тысяч дворян — гугенотов, приехавших в столицу, дело не простое. Здесь не хватит аркебуз и шпаг королевской гвардии. Но у заговорщиков сколько угодно помощников, весь Париж. Да, весь Париж, населению которого предстоит принести еще тысячи жертв на алтарь религиозных войн. Но парижане об этом не думают — они готовы уничтожать еретиков. От каждого дома выставляют по вооруженному человеку, чьи‑то услужливые руки в короткие часы от вечера до полуночи, когда пробьет набатный колокол, успевают пометить дома, где проживают гугеноты. Проходит немного времени, и горожане вполне готовы по сигналу начать резню, которая получит в веках название Варфоломеевской ночи. Готовы, потому что им годами внушали мысль, что все зло от ереси, а выжечь ее можно лишь огнем. Многолетняя пропаганда религиозной ненависти, которую дружно вели иезуиты и другие католические ордена, принесла свои кровавые плоды. Варфоломеевская ночь в этом смысле была не случайностью, не изолированным взрывом фанатизма и даже не событием, связанным только с французскими религиозными войнами. Можно без преувеличения сказать, что вся психологическая война католической пропаганды на протяжении целого полувека была направлена на приготовление и осуществление Варфоломеевской ночи в масштабах всей Европы.

Герцог Гиз, объехав Париж, сам мог убедиться, что длительная подготовка, которую проводили его приверженцы, лучше всего показала себя в той готовности, с которой парижане взялись за приготовления к убийству протестантов. «Зверь в капкане, — с удовлетворением воскликнул Гиз, — теперь ему не спастись!»[7]