Химия

Когда класс в последний раз в полном составе поднимался на сцену для коллективного фото, Майка заметила в зале отца. "Пришел… Ну надо же, ты все-таки пришел" — подумала девушка. Отец сидел в мятом костюме и во всем его виде ощущалось, что чувствует он себя дико неудобно.

Речи, наконец-то закончились, фотосессия тоже. Выпускники, учителя, гости, родители погрузились в автобусы и машины и отправились в загородный санаторий, где их ждал уже огромный банкет.

В ресторане всё было настолько тривиально, что стало скучно. И ни вкусная, на первый взгляд, еда, ни искусственно-веселая тамада не могли исправить положение. Родители, учителя и дети воплощали главный замысел сегодняшнего дня — нажраться.

Майка толкнула Сашку в бок и крикнула, пытаясь переорать музыку, что идет в туалет. Сашка кивнул головой и продолжил разделывать странное блюдо.

Туалет находился в другом крыле ресторана, через холл, направо по длинному коридору, в котором горела всего одна лампочка, и та самом начале. В дамской комнате Майка поправила макияж, сняла и положила в сумочку силиконовые накладки, заменившие ей на время лифчик, стеснявшие грудь, подмигнула своему отражению и вышла.

Свет в коридоре не горел вообще, перестала светить даже единственная лампочка. Майка внутренне чуть поёжилась, но пара хороших глотков шампанского, сделанных за столом, придавали храбрости. Только в самом конце коридора ярким пятном светился холл. Звонко стуча каблуками, Майка поспешила было туда, но не дошла.

Сильные, явно не женские, руки схватили её в самом тёмном месте кишки коридора, прижали к стене. Девушка опешила. "Кто-то наверное, ошибся, перепутал меня с другой женщиной", — промелькнула мысль. "Сейчас поймут, что я не та, кого ждали, извинятся, и отпустят". Мгновенья её раздумий хватило неизвестному, чтобы задрать платье и с жадностью стал лапать её между ног. Тонкая ткань нижнего белья была слабой защитой от насильника. Мужчина так сильно жаждал молодого девичьего тела, что делал ей больно. Он пытался отодвинуть ткань трусиков в сторону, чтобы получить доступ к самому дорогому, тому, что она берегла для Сашки. Вторая рука зажимала ей рот. Грубые пальцы между ног вызывали у неё чувство брезгливости. Оставив истерзанную промежность, рука переместилась на грудь. Майка пыталась оттолкнуть его, но женских сил для этого не хватило. Мужчина почувствовал ничем не защищённую спелое девичье тело под тканью платья. Хмыкнул от радости, сдёрнул лямку, потащил вниз оголяя крупную грудь. Вцепился, сжал, рыкнул от удовольствия, больно крутанул пальцами сосок. Этот силуэт был Майке знаком, но из-за паники не могла вспомнить, кто это. Она пыталась, но ей было страшно, мысли рваными кусками бились в голове. Подумала о Сашке, немного успокоилась, стала сопротивляться еще активнее: брыкаться, пытаясь поцарапать невидимого в темноте негодяя.

Он прижал её чуть сильнее, чтобы она не могла вырваться. Девушка выворачивалась, но ничего противопоставить мужчине не могла. Если она в первые секунды думала, что это неудачная шутка, и скоро всё закончится, то сейчас становилось только страшнее. Рука мужчины скользнула по талии, опустилась на ягодицы. Он сжал её аппетитные половинки, помял, опустил руку ниже, провёл по бедру. Майка почувствовала, как пальцы мужчины перебирают ткань платья, задирая его выше и выше. Возбуждённая плоть мужчины упиралась в её живот, заставляя всё внутри сжиматься от страха. Только одна мысль осталась в голове у испуганной девушки: "Неужели, её первым мужчиной станет не Сашка? Неужели, все их мечты через мгновенье сгорят, и пеплом осыпятся к её ногам в капельках первой крови? Нет! Нет! Нет!"

— Сладенькая сучка, упругая. Сейчас ты узнаешь большую мужскую любовь. Поимею тебя так, что ты орать будешь от кайфа, — услышала она громкий пьяный шёпот.

Рука мужчины снова переместилась на её промежность. Грубый палец пытался протиснуться внутрь.

Майка узнала голос.

— А ну, пусти, придурок! — закричала она.

В лицо ударил противный миазм перегара.

— Стой, дурочка! Я сделаю тебе очень хорошо! Надеюсь, ты не целка? Трахалась уже с кем-то, маленькая сучка?

Физруку Андрею Викторовичу, было лет сорок и сколько Майка помнила, он всегда был либо пьяный, либо с похмелья. Говорят, что в прошлом, педагог был баскетболистом, но со временем два метра мышц превратились в два метра жира, вечно воняющего потом и табаком.

— Ты охринел, что ли? А-ну пусти! Тебя же за меня посадят! — пыталась перевести в шутку Майка, ну выпил препод, с кем не бывает.

— Не посадят! Тебе уже восемнадцать, пьяная выпускница пристала к учителю, о котором бредила всю школьную жизнь и учитель не смог ей отказать — вот как это будет выглядеть в глазах всех, — физрук противно хихикнул, а его рука уже расстегивала ремень брюк.