«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1975-1984

— Публика с удивлением узнала о том, что вы заявили об уходе с поста президента Клуба искателей призраков, и мне хотелось бы…

— Выяснить причины?

— Да.

— Дорогой мой, вы уже пятнадцатый журналист, задающий этот вопрос. Отвечу, как и вашим предшественникам. Но вы, как и они, не напечатаете того, что я вам расскажу.

— Уверяю вас…

— Не уверяйте, я знаю.

— Неужели такая страшная история?

— Не страшная, а странная. В высшей степени странная. Но сначала скажите, вы верите в призраков?

— Да… То есть… — замялся я.

— Врете. Но скоро поверите.

— Скоро?

— Как только выслушаете мой рассказ. До последнего времени я полностью разделял мнение членов нашего клуба о природе призраков. Бесплотные существа, общение с которыми доступно лишь тем, кто наделен особым даром, существа бессмертные, всеведущие и так далее. Но после событий, о которых я вам поведаю, мои убеждения поколебались настолько, что я просто вынужден подать в отставку.

— Что же вы узнали?

— Что призраки смертны, как и мы с вами. Они живут, как и мы, но в мире, отличном от нашего; они умирают, как и мы, от старости, болезней и несчастных случаев, но тотчас же воплощаются в другие существа. Ничто не гибнет безвозвратно, ничто не возникает из ничего.

— Переселение душ?

— Вроде того.

— Но как же духи Наполеона и Юлия Цезаря, которых вызывают спириты?

— Шутки других духов! Духи Наполеона и Юлия Цезаря давным-давно скончались. Вернее, вселились в кого-нибудь, совершая кругооборот. А среди духов есть немало шутников, играющих на легковерии спиритов.

— Я поражен…

— И я был поражен, когда понял это. Слушайте же!

Мистер Бредборо понизил голос и, отведя глаза, вперил их куда-то в пространство.

— Месяца два тому назад мои друзья Уилкоксы пригласили меня на уикэнд в свой замок в Шотландии…

Я вынул блокнот и карандаш.

— Не надо! Мой рассказ настолько необычен, что вы запомните все и без записи. Замок Уилкоксов стоит на вершине голого каменистого холма, вечно окутанного туманом. Его не реставрировали, как почти все шотландские замки, и он подставлял всем ветрам свой дряхлый фасад с узкими стрельчатыми окнами, массивными башнями и зубцами, увитыми плющом. Впрочем, мои друзья жили в южном крыле, переустроенном по их вкусу: скрытые светильники, двери на роликах, современная мебель, похожая на ящики… Комнатами для гостей — а они расположены в северном крыле — пользовались редко. Как только я приехал, мне объявили, что в комнате, предназначенной для меня, появляется призрак. Не стеснит ли это меня? Не предпочту ли я ночевать в гостиной? Я наотрез отказался.

Мы провели весь день в прогулках и беседах на сугубо земные темы. В одиннадцать часов вечера Джон Уилкокс предложил проводить меня в мою комнату. Так как в этой части замка электричества нет, он вручил мне три свечи и коробку спичек, взял подсвечник с горящей свечой, и мы двинулись длинным коридором, стены которого были увешаны потемневшими от времени картинами и рыцарскими доспехами. Каменные плиты пола гулко отражали звуки наших шагов. Слабый свет свечи падал то на чье-то бледное лицо, склоненное над молитвенником, то на блестящее лезвие шпаги, и эхо, казалось, шло нам навстречу.

Доведя меня до двери, Уилкокс пожелал мне доброй ночи и удалился. Желтоватое пламя свечи окружало его словно ореолом. Я остался один…

— Наверное вы очень волновались?

Мистер Оливер Бредборо отхлебнул виски и отрицательно покачал головой.

— Нисколько. Я давно привык к уединению и к призракам. Все вы делаете одну и ту же ошибку: вы их боитесь.

А бояться совершенно нечего, надо привыкнуть к этим явлениям природы, как привыкают к молниям, к блуждающим огням, к насморку. Здравый смысл должен быть превыше всех суеверий!

Но вернемся к тому вечеру. Я вошел в комнату. Высокий потолок, кровать с балдахином, массивная мебель, слабый запах переспелых яблок. Внизу, под окном, темнел ров, которым опоясан замок. Звериные шкуры и лохмотья, бывшие некогда штандартами, прикрывали стены. Царило могильное молчание, лишь изредка раздавался крысиный писк или доносился крик ночной птицы. Я вставил свечу в канделябр и начал раздеваться. На кресло возле кровати положил револьвер, а рядом — фотопистолет своего изобретения, которым еще ни разу не пользовался; с его помощью я рассчитывал сфотографировать призрака при яркой вспышке, доказав тем самым его существование. У пистолета оказались и другие свойства, но об этом я тогда не знал. Минут через десять я лег на отсыревшие простыни, и сон быстро одолел меня.