«Химия и жизнь». Фантастика и детектив. 1985-1994

Деньги она, как человек воспитанный, конечно отдала не пикнув. Но аура у нее со звоном прямо-таки брызнула осколками. С тем и покинула рассадник парапсихологии, нехорошо поминая сотрудницу, галопом под собственную музыку домчалась до дому. Взлетела к себе на этаж, обогнав эадышливую Варьпетровну, женщину добрую, но бесхитростную.

— Мужика бы тебе завести, — не имея в виду обидеть, сказала Варьпетровна, пока соседка, шипя от злости, шарила в сумке эти чертовы ключи.

— Еще чего! — заорала Клюшкина, обременив свою и без того нелегкую карму непочтением к старости. И шваркнула дверью так, что чеканная русалка, томно дремавшая на стене прихожей, — подарок без вести пропавшего поклонника — с визгом сорвалась за комод. Туда ей и дорога, разлеглась тут. Дура хвостатая!

Утро началось как всякое утро. Хуже некуда. После снотворного в голове рокотали тамтамы. Впереди ждал ненаглядный сектор газа. С кухни тянуло горелым. Радио вещало о захоронении отходов. Этот наверху врубил рокеров, чтоб их разорвало. Стоя на одной ноге, Клюшкина поперхнулась горячим, швырнула посуду в мойку и дернула на выход, привычно оглядев, все ли на ней, потому что был случай… Нет, ничто не может столь молниеносно разъярить даже меланхоличную блондинку — любительницу сдобы, как поползшая петля на колготках, будь они прокляты. Клюшкина не была блондинкой. И когда она вылетела-таки на улицу, мир уже не мог ждать от нее ничего хорошего.

Автобусная очередь указала ей свое место, добавив необходимые комментарии. Тревожная барабанная дробь в голове у Юдашкиной сменилась трубным звуком, коротким и страшным, как сигнал к кавалерийской атаке.

О дальнейшем рассказывали по-разному. В этих устных преданиях причудливо сочетались радиоактивные мутанты, Жириновский и НЛО. У нас в Пимезонске вообще любят передавать по кругу информацию с некоторыми уточнениями. На деле все было проще. И загадочней.

Водитель автобуса, как всегда опаздывая и заранее вызверясь, подруливал к остановке, но, увидев разбегающихся в панике людей, благоразумно промчал мимо, раздавив что-то непонятное — то ли крысу, то ли кулек с картофельными очистками. А может и взрывное устройство. Не сработало, однако. Старшина Иванов, следуя по делам службы на милицейском газике, издали заметил нарушение общественного порядка. По приближении же к месту происшествия зафиксировал остолбеневших граждан в числе трех: старичка с газетой «Красная звезда», молодую женщину с открытым ртом и мужчину, вроде снабженца, в запотевших очках. Кои и были им погружены в машину для препровождения в отделение и снятия показаний.

Проще всего было с Клюшкиной. Она еще не пришла в себя и потому сообщить что-либо по факту происшествия не имела. Старичок с газетой, наоборот, имел, но настаивал на полной секретности в письменном виде и под грифом. Во избежание нездоровых тенденций среди населения, напрочь забывшего дисциплину и бдительность. Который вроде снабженец показал, что изо рта вот этой гражданочки или, я извиняюсь, девушки выпрыгнуло что-то размером с батон колбасы, известной у нас в Пимезонске под названием «мокрой». Каковая колбаса, видимо, зараженная бешенством, кидалась на людей и даже на автобус, но, попав под колесо, лопнула.

— Протри очки-то, — посоветовала ошарашенная Клюшкина, больше от растерянности. За что получила строгий окрик дежурного. И перенесла бы его внутри себя как многое в своей жизни. Но оба свидетеля начали тыкать в нее пальцем и кричать, что вот из-за таких все наше общество пришло в полный упадок, и еще надо проверить… Тут-то она и услышала снова трубный сигнал «Шашки подвысь!», и набрала побольше воздуху, и на стол дежурного свалилась невесть откуда ужасная тварь величиной с полено. Серая и полупрозрачная, спереди она имела вроде вентиляторя бешено работающего, а сзади крючковатую ногу, посредством которой пыталась броситься на лейтенанта, но поскользнулась на стекле и шлепнулась на пол.

Будучи при исполнении, дежурный немедля применил табельное оружие на поражение два раза. Грохот выстрелов слился с женским воплем и командой «В ружье!», поданной старичком. Скучавший в коридоре глухонемой бомж заглянул в дежурку, но был отстранен подоспевшим капитаном милиции.

— Совсем сдурели, — заключил бомж, возвращаясь на скамейку. — И не толкайтесь, пожалуйста.

— Извините, — машинально ответил капитан, человек симпатичный, но холостой по виду.

Дежурный — руки по швам — доложил обстановку, поочередно указывая головой на Клюшкину, уже названную подозреваемой, и на застреленное чудище, именуемое им «существом неизвестного назначения». Начальство велело подать рапорт по форме, боевые патроны списать, граждан отпустить, а гражданку пригласило к себе.

В кабинете Клюшкина деревянно села на предложенный стул и приготовилась к худшему.

— На вас лица нет, — сказал капитан. — Выпейте чаю. Валерьянка кончилась. Сильно испугались?