Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение

Социологи обнаружили, что менструации у девочек из семей с плохими отношениями между родителями и ребенком начинались раньше, чем у их сверстниц. Они раньше начинали половую жизнь и были неразборчивы в выборе полового партнера. В итоге они попадали в группу повышенного риска подростковой беременности и передавали эту модель поведения своим детям.

Стретхерн предполагает, что увеличенное стремление к сексуальным контактам может быть механизмом приспосабливания к окружающей среде. Те, кого воспитывали матери с ненадежно-избегающим типом привязанности, считает он, «просто плывут по течению: кто бы мне ни встретился, у нас будет секс, а там хоть трава не расти. Они не думают о последствиях. Люди, не способные формировать привязанность, могут относиться к сексу практично: „Я хочу достичь определенного результата, и секс с этим человеком – средство получить желаемое“.» Здесь нарушение поведения то же, но задействованы иные механизмы мозга. Стретхерн размышляет о том, может ли стрессовая обстановка в семье, а также обстановка в мире в целом воздействовать на людей так же, как стресс в условиях эксперимента – на лабораторных крыс. «Не исключено, что члены крысиной популяции в начале своей жизни подвергаются повышенному стрессовому воздействию, – предполагает он. – На людей стресс влияет так же. Если вы находитесь в полной опасностей, стрессогенной окружающей среде, вероятность, что ваше потомство выживет и будет процветать, низка, поэтому ранняя беременность и рано появляющиеся дети могут быть адаптацией к таким условиям».

Стретхерн соглашается, что пока его выводы – это всего лишь догадки, однако уже сейчас сходство между данными, полученными в лабораторных экспериментах на крысах, и наблюдениями за людьми ставит перед исследователями неожиданные и довольно сложные вопросы. Чампейн прекрасно понимает, что результаты ее исследования и даже сама его проблематика могут породить политические и социальные конфликты. Мысль об этом рисует в ее воображении толпы протестующих на Амстердам-авеню. «Я рада, что работаю с крысами, – говорит она, улыбаясь. – С крысами у меня особых неприятностей не будет». И все же она не может не продолжать думать о том, как ее работа и работа других специалистов объясняет влияние родительского воспитания на детей.

Работая в университете Макгилла, Чампейн обследовала сто двадцать студентов колледжа. Студенты рассказывали о своем восприятии материнской заботы и привязанности, которую испытали в детстве. Те, кто говорил, что их мать проявляла слабую привязанность, при выполнении задания, повышающего тревожность, сильнее и дольше реагировали на стресс. С другой стороны, со смехом рассказывает она, среди ее подопытных крыс есть такие, которые заботятся о детенышах не переставая. «В итоге у вас получаются маменькины сынки и немаменькины сынки. Очень забавно наблюдать за потомками матерей с высоким уровнем заботливости: они сосут, сосут, сосут, и матери их не останавливают, и у детенышей нет оснований волноваться. Если они получают материнскую заботу, какой смысл от нее отказываться?» Эти юные крысы ведут себя так, будто с ними не может случиться ничего плохого. Чампейн сравнивает их с некоторыми студентами: их поражает, если они получают отметку ниже «отлично». Ей в этом случае нередко звонят родители. «Я получаю много звонков. На самом деле нам, профессорам, с некоторых пор запрещено разговаривать с родителями». «Практика воспитания меняется. Судя по всему, современные студенты более зависимы, и даже в университете им требуется гораздо больше внимания, чем моему поколению. Я общаюсь с другими преподавателями, и все они отмечают гипертрофированную родительскую заботу». (Интересно, что, согласно исследованиям, самки некоторых грызунов, имеющие высокие уровни заботливости и окситоцина, проявляют агрессию по отношению к окружающим. Это можно расценивать как адаптивное поведение, вызванное окситоцином и привязанностью к потомству: заботливые матери более агрессивно защищают своих детенышей.)