Хирург

Раньше консультант говорил: «Ну что ж, дорогой коллега…», а сейчас: «Да у вас, ребята, по моему, все…» Многих из них он знал лично и почти всех встречал на хирургическом обществе. Несколько раз в год консультанты появлялись у них в отделении. Часто, когда больным бывало плохо, а иногда очень плохо, родственники их приходили к Мишкину за разрешением привезти профессора на консультацию. Часто он давал еще и совет – какой профессор в данном случае может оказаться наиболее полезным, кого бы лучше всего пригласить. Нина как-то сказала: «Пригласи когда нибудь Нашего. И делу поможет. И ему в помощь. Из всего что нибудь получится». Мишкин так и не собрался это сделать раньше.

Когда больным плохо, да, пожалуй, всегда, когда плохо и здоровым тоже, люди жаждут чуда. К чудесам тянутся всегда не от хорошей жизни. К больному человеку хотят привезти кудесника, найти лекарство, созданное в какой нибудь деревне или в горах, во всяком случае не в лаборатории. Ни одна болезнь не дала столько чудесных лекарств, как рак. Когда людям плохо или страшно, они, как еще слепые котята начинают стукаться, тыкаться мордочкой во все, что тепло, так и они прилепляются душой ко всяким телепатиям, летающим тарелочкам, в Библии начинают искать признаки прилета из других миров, а в Христе – представителя иной, более нравственной цивилизации. Когда людям плохо, появляются всякие чудесные теории, которые без больших затрат все сразу улучшают, и большое количество эпигонов и излеченных – это может быть и бег трусцой, или гимнастика йогов, или горная смола мумиё, или такая-то особая диета с каким нибудь особым прилагательным. Ждут и хотят чуда, но, как всегда, без духовных затрат ничего не получается.

А когда плохо больному, лежащему в отделении, появляется либо чудо профессор, консультант, либо лекарство какое то, всех и все лечащее.

И сегодня пришел профессор, так сказать, протеже Нины и начальник ее, молодой, так лет около сорока – сорока пяти, высокий, худощавый. Он шел рядом с Мишкиным по коридору и быстро говорил про что-то, судя по их лицам интересное для обоих. А раньше обычно консультанты выходили из палаты, перевязочной, кабинета заведующего, шли медленно, и обычно консультант покровительственно поддерживал заведующего под руку. Это было очень демократично.

Они прошли вдвоем в кабинет к Мишкину.

– Что ж, ребята, по моему, вы все сделали как надо. Ну что ж, вы, Евгений Львович, не волшебник и не Господь Бог. Больше, чем мы можем, вы не можете. Сделали вы все правильно, а что сейчас плохо – так это болезнь, и никто, ни я, ни любой другой, не улучшит положения. По моему, так, Евгений Львович. И родственникам я скажу то же самое. Лечите, как и лечили, а там, так сказать, как Господу Богу будет угодно. Да. Я, Евгений Львович, слышал ваше выступление на обществе. Большой материал уже у вас накопился? Документирован?

– Да. Уже много. Вот посмотрите. – Мишкин взял со стола какую-то очень большую папку и стал вытягивать оттуда один за другим рентгеновские снимки. – Вот, пожалуйста. Этого больного я оперировал пять лет назад. На днях приходил. Поправился на двадцать пять килограммов. Пока, тьфу тьфу, не сглазить, признаков рецидива или метастазов нет. Все функции, которые ми восстанавливали, – восстановились… Или вот эта больная. Совсем молодая. С ними же хуже, с молодыми. Но тоже больше четырех лет прошло. Никаких признаков плохих. Смотрите, на снимке как. Вот до операции… а вот после. Видите?.. Или вот посмотрите… А вот еще… А этот случай… А этот больной нам дорого достался… Вот эти снимки мы демонстрировали на обществе…

– Евгений Львович! Такой громадный и значительный материал просто так валяется на столе. Кабинет открытый. Как можно! Здесь же по крайней мере одна докторская и несколько кандидатских диссертаций. Надо архив привести в порядок, Евгений Львович.

– Конечно, Сергей Борисович, надо, конечно. Но не хватает у меня ни терпения, ни организаторского интеллекта для этого.

– Не хватает интеллекта! Да для этих операций надо…

– Тут, Сергей Борисович, надо систематизировать, подобрать литературу.

– Да это пустяки. Надо было это все сделать уже давно. А где еще делают такие операции?

– Не слыхал. Но, наверное, где нибудь делают. Это ж на поверхности. По моему, должны. Или скоро будут.

– Вот видите. А вы этот материал держите так свободно. Кабинет-то у вас вообще не закрывается?

– Нет. А я б его, этот материал, с удовольствием дал кому нибудь. Пусть обработает и публикует. Сергей Борисович, посмотрите эти снимки. Они вам ближе. Вот эту больную оперировали пять раз в клиниках, и не только нашего города. Желчные пути до операции. А это после.

– А клинически все прошло?

– Прекрасно. Поправилась. Болей нет. Желтух нет. Или вот– камень заклинен, проток расширен. Мы оперировали также.

– На симпозиуме по этой патологии корифеи наши высказывались об этой операции с крайней осторожностью. У каждого не более десятка наблюдений за больными после таких операций. Не совсем таких, менее радикальных, но близких. Они говорили, что много осложнений.