Хирург и Она. Матрица?

– Да. Жених за неделю до регистрации попал в автомобильную аварию. В понедельник ему вставили штифт в сломанную большую берцовую, в пятницу сделали по его настоянию рентген и обнаружили на месте перелома замечательную по всем параметрам костную мозоль. В субботу он стоял под венцом без костылей и палочки.

Оба они представили друг друга. Стоящими под венцом. Хирург улыбнулся и сказал:

– Знаешь что? – У меня что-то вдохновение пошло. Давай продолжим наши игры, а?

– Вторую ногу хочешь сделать?

– Нет, это потом. Что-то мне захотелось над лицом твоим поработать...

"А над влагалищем не хочешь? – дернулось у Даши в подсознании. Порозовев от стыда, она посмотрела в окно:

– Ночь уже на дворе.

– Я – сова. И вдохновение у меня начинает просыпаться где-то к одиннадцати-двенадцати.

– Эдак ты выполнишь свои обязательства не к Новому году, а к седьмому ноября.

– И не рассчитывай, – неопределенно посмотрел Лихоносов, посмотрел как бы из будущего. – Всегда случается что-то непредвиденное.

– Тогда я не против... – вздохнула Даша, кожей чувствуя, что это непредвиденное будет чрезвычайно разнообразным по ассортименту.

С лицом Хирург возился да утра. Сначала он его изучал, потом измерял, и лишь затем начал резать. Когда он сказал:

– На сегодня, пожалуй, хватит! – Даша дремала.

33. На рубеже.

Лицо Лихоносов делал долго. Через две недели было готова одна носогубная складка (левая), все вокруг левого глаза, шея и... левое ухо. Носа он не трогал – сказал, что его надо лепить в последнюю очередь, потому что он – король, которого делает свита.

Даша уже потихоньку ходила и мечтала о правой ноге. О новом лице она старалась не думать.

Все это время Хирург не пил, и это сказалось на графике операций: закончив с левым ухом, он занялся вагинальной пластикой.

Даша отнеслась к его очередному вольту неоднозначно. С одной стороны, ее женское естество тянулось к Хирургу, к богу, который лепил ее, лепил ее будущую сладкую жизнь, с другой, она чувствовала себя существом не оформившимся, незаконченным, даже, может быть, не вполне существующим. Да и чисто по-женски ей было неловко – женщина, она твердо это знала, должна отдаваться мужчине лишь здоровой и находясь в хорошей форме. А у нее эти железки на ноге и лицо в бинтах и наклейках...

Но командовал парадом он. За два дня закончив с влагалищем и клитором, он сказал серьезно, что на ней все заживает, как на кошке, и потому через две недели он устроит ей... ходовые испытания.

* * *

В тот день, утром, он снял с ее лица все бинты и наклейки, а с зубов – проволоку. Снял и, склонив голову набок, застыл, обозревая плоды своего труда.

Когда он одобрительно покивал, Даша, смешно ковыляя, подошла к зеркалу, закрыв ладонью левую половину лица.

Минуту она смотрела на себя, прежнюю.

Смотрела, прощалась с собой, прощаясь с прежней своей жизнью.

Затем закрыла глаза.

Поменяв руку, прикрыла правую часть лица и долго так стояла, не решаясь заглянуть в будущее.

Наконец, посмотрела.

И содрогнулась.

Из зазеркалья на нее смотрела спокойная и необычно красивая женщина, женщина с прошлым, женщина с судьбой и характером. Ее нельзя было назвать доброй или умной, все это было, но было под красотой.

Забывшись, Даша опустила руку. Она упала бы, если бы ее не поддержал Хирург.

Теперь на нее смотрела химера, смотрел урод. Рядом с которым прежняя Даша выглядела бы симпатичной женщиной.

Это было ужасно. Даша заплакала, оттолкнула Хирурга, пошла к стулу, уселась. Хирург сел пред ней на колени, обхватил бедра.

– Ну зачем ты так? Это все пройдет... Тебе просто надо привыкнуть...

– Ты злодей, злодей, злодей, – зарыдала Даша, памятью видя свое лицо.

– Ну тогда, давай, я верну тебе прежнее твое обличье...

– Ты даже не злодей, ты сатана, ты украл мою душу, ты убил меня... – не слушала его женщина. – Ты, наконец, посмеялся надо мной.

– Я сатана? – встал Лихоносов. – Я злодей? Ну тогда пойдем!

Он грубо схватил ее за руку, потащил в спальню, там толкнул к операционному столу, взял первый попавшийся скальпель и закричал:

– Ложись! Ложись на стол! Я в минуту верну тебе твою жалкую душу и твою жалкую жизнь!

Он был ужасен, он придвигался, держа скальпель, как нож.

"Он припадочный!" – мелькнуло у Даши в голове. Нащупав за собой что-то тяжелое, это был термостат, она бросила его в Хирурга.

34. С первого раза, может, и не получится.

Очнулся он в постели. Даша сидела пред ним, так, что железок на ноге не было видно. Правая половина ее лица и нос были скрыты вуалеткой. Левая была умело накрашена. Хирург не мог оторвать от нее глаза, того, который не заплыл от столкновения с термостатом.

– Господи, как ты прекрасна... – прошептал он восторженно. – Сказочно прекрасна.

– Спасибо, – улыбнулась Даша уголком рта, тем который не скрывала вуалетка. – Впрочем, это твоя заслуга...

– Нет... Такое лицо невозможно сделать... Оно у тебя было. Я просто его проявил.

– Ты знаешь, даже кожа стала другой...

– Не кожа... Кожа у тебя хоть куда была. Просто та мазь меняет свойства подкожных тканей. Рыхлые раньше, они стали тоньше и эластичнее.